Когда через сто лет часть мечтаний Сунь Ятсена реализовалась с появлением плотины «Три ущелья», случайный наблюдатель мог бы прийти к выводу, что это великое строительство стало необходимым техническим ответом на современные проблемы управления разливами и производством гидроэнергии. С этой точки зрения доктор Сунь, возможно, оказался провидцем, считая это необходимым, однако он всего лишь вдохновил будущих лидеров на мысли о техническом вмешательстве, которое произошло только тогда, когда соблюли экономические и технические условия. Однако это еще не вся история.

Отношения между водой и обществом на протяжении тысячелетий показали, что реакция общества на мощь воды состоит из неразделимой смеси технических и организационных мер. Воля общества выражается главным образом не в инженерных методах, применяемых к ландшафту, а в адаптации общественного договора. Вот в чем заключалась мечта Сунь Ятсена, выраженная в ответ на ландшафт Китая. Стремление к водной безопасности неотделимо от судьбы институтов, которые ею управляют.

Это переносит историю в современный Китай. За первые два десятилетия XXI века страна вылила в свои реки бетона больше, чем любое другое государство в истории. В своем желании развиваться экономически Китай неустанно стремился к искусственному водному ландшафту. На первый взгляд, такая модернизация – это просто отражение желания государства инвестировать в благополучие своих граждан. Но одна из величайших иллюзий современности (по крайней мере, с тех пор как рынки стали главным организующим принципом социальной деятельности) та, что современная жизнь возможна по той причине, что наконец разорваны глубокие отношения, связывающие общество и воду. Это иллюзия, что дар искусственных ландшафтов освобождает общество от воздействия изменчивого климата. И эта иллюзия служит цели – оправдать передачу экологической деятельности государственной бюрократии, подальше от общественных дебатов. Снова встает вопрос, что случится, когда – а не если – эта иллюзия развеется.

Никогда еще сообщества по всему миру не ценили так высоко идеалы прав у граждан и потребителей, одновременно отдаляя их от власти в вопросах такой жизненной важности. Они живут на службе производительной экономики – без вмешательства изменчивой природы. Постоянная сделка между индивидуальной безопасностью и делегированием коллективной власти государству чрезвычайно хрупка. Она уязвима для порчи, несоответствия ожиданиям, искажений и захвата.

Яснее всего это становится тогда, когда республики выходят за рамки своего суверенитета и становятся империями. Соединенные Штаты использовали в отношениях с остальным миром ту же технологию, что применяли дома, но эти инженерные решения столкнулись с другими институтами стран-получателей. Управление водой больше не было средством заключения справедливой сделки с обществом, частью коллективного договора, в котором управление ландшафтом делегировалось в обмен на повседневную жизнь, в которую не вмешивается вода. Скорее оно становилось экономическим обменом между государствами, актом покровительства за добычу ископаемых или лояльность.

Сегодня аналогичного подхода придерживается Китай. Во многом таким же образом его государственные предприятия предлагают китайские технологии, созданные китайскими рабочими и специалистами и финансируемые за счет китайских сбережений. Менее ясно, какой международный порядок преследуют эти вмешательства. Менее ясно, какие политические принципы собирается распространять Китай.

Этот важнейший вопрос вскоре станет актуальным. Поскольку климатическая система эволюционирует в ответ на изменения в химическом составе атмосферы, она бросает беспрецедентный вызов инженерным и институциональным решениям. Возможные трещины станут проверкой устойчивости в приспосабливаемости общества. Катастрофы – это мощный источник политической энергии, которую можно легко использовать как для следующего шага в создании государства, так и для угнетения. Идеальное республиканское государство служило обществу, направляя коллективные ресурсы на службу, если не вдаваться в детали, общественному благу. Однако ситуация всегда может стать неустойчивой. Авторитарное государство, которое может занять его место (или империалистическое государство), использовало борьбу общества с природой как орудие контроля.

Когда борьба с водой выходит на поверхность там, где стенки институтов и инфраструктуры тоньше всего – разрушение сообществ, вынужденная миграция пострадавших от засухи, переселение людей, чтобы освободить места для строительства, – все это может разрушить ту тщательно сконструированную иллюзию, что поддерживает власть государства над ландшафтом. Влияние изменений климата на воду будет распространяться не через реки или поймы мира, а через институты человеческого общества. Сегодня общество больше, чем когда-либо, связано своими ожиданиями в отношении водной безопасности. То, что произойдет, когда общество в какой-нибудь точке планеты не сможет или не будет соответствовать этим ожиданиям, определит будущее каждого человека на планете.

Благодарности

Мой интерес к воде и институтам менялся благодаря бесчисленным беседам с Джоном Бриско, которые мы вели несколько лет. Широта и глубина его познаний в водных проблемах не имела себе равных. Я надеялся, что таких дискуссий будет еще много, однако было не суждено. Эта книга, как минимум частично, – продолжение наших разговоров. Мою работу подпитывали воспоминания о его юморе, бойкости и интеллектуальной честности.

Есть несколько человек, которые были попутчиками на моей дороге, что привела меня к воде: среди них Ли Аддамс, Дэйв Аллен, Тони Балланс, Питер Брабек-Летмат, Ник Браун, Марк Бёргет, Жан-Мишель Девернэ, Андреа Эриксон, Адам Фрид, Карл Гантер, Кристофер Гассон, Билл Джинн, Дэвид Харрисон, Джон Хиггинс, Мак Керлин, Рэчел Кайт, Брайан Лейт, Брайан Макпик, Уша Рао Монари, Алекс Мунг, Джефф Опперман, Стюарт Орр, Уильям Рекс, Брайан Рихтер, Дэн Шеми, Мартин Стачти, Алекс Тейт, Ричард Тейлор, Марк Терсек, Стивен ван Хелден, Кари Вигерстол, Энди Уэйлс, Кэтрин Уотлинг и Доминик Ворей. Я учился у всех них. Всемирный экономический форум, организация Молодые глобальные лидеры и Совет по глобальной повестке дня позволяли провести множество интересных разговоров.

Мой агент Макс Брокман помог воплотить идею в реальность. Благодаря редактору Эрроллу Макдональду из издательства Pantheon я смог преобразовать расплывчатую тему в разумную структуру. Мои коллеги из TNC проявляли невероятное терпение, пока я заканчивал рукопись. Стелла Ча, Андреа Эриксон, Джо Кироз, Линн Скарлетт и Бьянка Шед щедро делились своим временем и отзывами. Аманда Дикинс привнесла во все это предприятие свою обычную поразительную мудрость, как делала уже больше двадцати лет. Много лет назад Антонио Наварра и Джордж Филандер научили меня использовать самый важный навык, которым может обладать ученый, – любопытство. Джереми Оппенгейм и Мартин Стачти превратили такое обучение в реальную цель.

Все стало возможным благодаря моим родителям, Сьюзан Уильямс и Паоло Боккалетти, которые всегда были рядом, даже тогда, когда нас разделяли океаны и континенты. Андреа Маттьелло бессчетные часы слушала мои монологи о воде, помогала мне сориентироваться в исторической литературе и стала таким «сомыслителем», о котором можно только мечтать. Что бы мы ни делали вместе – пытались обнаружить акведук в Риме, искали резервуар в Матере или изучали фрески в Ареццо, – совместная