Луваен остановилась перед внушительным фасадом из арочных окон и величественных дверей, утопленных в толстой каменной стене, Торгового дома Монтебланко. Вывеска, размещенная перед входом, изображала простую скамейку, вырезанную на панели — символ кредитного учреждения, и, на ее неискушенный взгляд, уличный указатель, указывающий путь к месту, гораздо более коррумпированному, чем любой бордель. Поток горожан проходил через дверь: некоторые выглядели так, как будто только что покинули поминки любимого человека, на лицах других было выражение облегчения, равное облегчению людей, которым отсрочили казнь. Ее отец в разное время носил оба лица, когда возвращался домой из Торгового дома.

Если кто-то и должен сидеть в тюремной камере, так это улей воров, управляющих Торговым домом. Четыре богатейшие семьи Монтебланко контролировали его и в течение нескольких поколений, умело используя различные методы и манипулируя инвестициями, стали частичными или полными владельцами почти каждого дома, фермы и магазина в городе и его окрестностях.

Выдыхаемый воздух клубился перед ней туманным облаком, и она плотнее закуталась в плащ. Несколько горожан бросили на нее любопытные взгляды, но никто не узнал ее и не звал по имени. Луваен ехала на незнакомой лошади, и ее невзрачный плащ достаточно хорошо скрывал ее, пока она держала голову опущенной и никому не смотрела в глаза. Быстрый осмотр улицы не выявил ничего, но она была уверена, что Джименин расставил наблюдателей вдоль главной дороги, чтобы сообщить ему, как только они увидят ее — или, что еще лучше, ее и Циннию вместе.

Она удержалась от того, чтобы послать Воробушка галопом и помчаться к башне должников, чтобы проведать своего отца. Отражение в зеркале показало удрученного Мерсера Халлиса, сидящего в углу общей камеры, переполненной другими заключенными. Ему придется подождать еще немного. Выплата любого долга, который Джименин выдумал на этот раз, была ее первоочередной задачей, а это гарантированно привело бы его к апоплексическому удару, когда он поймет, что его планы сорвались в очередной раз. Если повезет, он упадет замертво на улице от отчаяния.

Воробушек тихонько заржал, когда она спешилась и привязала поводья к одному из колец, установленных снаружи здания. Она погладила его по носу.

— Терпение, друг. Тебя ждет удобное стойло. Я скоро закончу, — её рука прошлась по попоне там, где она касалась холки лошади, и сомкнулась вокруг привязанного к ней заколдованного кошелька. Она вытащила его и сунула в карман, вшитый внутри ее плаща. Звон монет действовал ей на нервы, но не привлекал внимания толпы. Этот звук был здесь обычным. Луваен откинула капюшон и переступила порог.

Все пространство передней комнаты было заполнено столами, каждый из которых был завален документами, а за ними сидели измученные писцы. Луваен нацелилась на несчастного клерка, сидевшего за ближайшим к двери столом. Она особенно запомнила его. Именно ему было поручено помешать ей ворваться в покои магистра Хильдебрандта в последний раз, когда она появилась, чтобы оплатить долги своего отца. Эта встреча закончилась не очень хорошо.

Он заметил ее и тут же побледнел.

— Госпожа Дуенда, — сказал он таким тяжелым от страха голосом, что Луваен почти пожалел его. Почти.

— Мы снова встретились, Гудман Калькун. Вы не скажите мне, где я могу найти магистра Хильдебрандта и последний вексель? — она преследовала его вокруг стола, отрезая ему единственный путь к отступлению. — Или мы обойдемся без тонкостей и сразимся друг с другом подсвечниками, как в прошлый раз? — она многозначительно посмотрела на два оловянных подсвечника, стоявших по бокам стопки кредитных документов клерка.

Он спрятал их за спину, и его глаза округлились до размеров блюдец.

— Магистр Хильдебрандт…

— Находится прямо здесь, — сказал голос, достаточно холодный, чтобы заморозить зажженный факел. Луваен повернулась и оказалась лицом к лицу с главным владельцем Торгового дома. Высокий, худой и хрупкий, как сосулька, магистр Хильдебрандт уставился на нее свысока. Его тонкогубый рот был вечно сжат, что подчеркивалось еще более обвисшими белыми усами. Неприязнь кипела в его запавших голубых глазах. — Прекратите терроризировать моего писца, госпожа Дуенда.

Движением костлявых пальцев он жестом пригласил ее войти в его кабинет. Луваен вошла в знакомую комнату, заполненную бухгалтерскими книгами. Большую часть свободного пространства занимали другие шатающиеся алтари, воздвигнутые богам долга и ростовщичества. Она подавила желание пнуть несколько из них, когда села на один из стульев лицом к столу магистра.

Он последовал за ней и занял свое место за столом, паучьими руками заползал по стопкам документов, пока не нашел то, что хотел. После беглого взгляда он пододвинул его к ней.

— Вы здесь, чтобы проверить вексель?

— Я предполагаю, что именно поэтому мой отец находится в башне должников, — она проигнорировала хмурый взгляд магистра и внимательно изучила документ. Чем больше она читала, тем больше злилась. — Он датирован до последнего счета, но Джименин не упомянул об этом долге, когда я была здесь, чтобы произвести платеж несколько недель назад, — она сердито посмотрела на Хильдебрандта. — Почему он появился сейчас? — она точно знала, почему этот последний счет внезапно появился в ссудном доме, но ей было любопытно, что скажет ей магистр.