ГЛАВА ВТОРАЯ

I

Счастливы те люди, у которых есть свое дело в жизни. Теперь и у Дмитрия было такое дело. Каждый день он шел на шахту, озабоченный предстоящей работой. Но сегодня еще чего-то ждал. Вчера Кубарь сказал ему, что бригадир Чепурной не возражает, чтобы Полевода работал в их бригаде. Костик, конечно, не станет врать, какой ему смысл, но все же не переставала сверлить мысль: вдруг Чепурной передумает, возьмет другого.

Под ногами поскрипывал выпавший ночью пушистый снег. Митя на ходу разбрасывал его носками. Снег бенгальскими рассыпчатыми искрами вспыхивал в свете уличных фонарей. Обгоняя Полеводу, мимо протрусил небольшой кургузый автобус, слабо осветив дорогу желтыми квадратами окон. В нем, свесив головы, дремали пассажиры. Их болтало, подбрасывало на выбоинах, но никого это, казалось, не беспокоило.

Дмитрий успел разглядеть в окне знакомое лицо девушки в теплом белом платке. То была его соученица Лариса Елкина. Только непонятно, почему она вместе с горняками в такую рань приехала на шахту? Неужели поступила на работу? Это было невероятно. Лариса считалась лучшей ученицей, и всем было известно, что она твердо решила идти в медицинский институт. Это была миловидная хрупкая девушка, с редкими золотистыми веснушками на щеках и золотыми косами. «Что же ей на шахте делать такой?» — удивленно и даже с опасением подумал Митя…

Полевода пришел в нарядную, когда там уже были люди. За ним появился Кубарь вместе с Захаром Кавуном, рослым парнем в сапогах с лихо подвернутыми голенищами. Его пышный рыжий чуб был сбит на сторону. Дмитрий знал Кавуна. Это был лучший, прославившийся на весь район забойщик. Вскоре пришел и бригадир Викентий Чепурной, парень лет двадцати восьми, с крутыми сильными плечами и стриженной под ежик головой. Ни на кого не глядя, он твердым шагом прошел в комнату первого участка, где с минуту тому скрылись Кубарь и Кавун. Дмитрий не знал, идти ему за ними или лучше вернуться на свой участок, где он уже работал несколько дней. Но вот отворилась дверь и вышел Костя. Отыскав глазами Полеводу, крикнул ему:

— Чего сидишь, тебя давно ждут. Пошли!

Войдя в комнату, Дмитрий увидел среди присутствующих Пашку Прудника — низкорослого парня с непокорным вихорком на макушке — и удивился, как он мог сюда попасть? Потом вспомнил слова Кости о том, что Прудник работает в их бригаде, и решил, немного успокоившись: «С таким я, пожалуй, потягаюсь…»

Бригадир пожал руку Полеводе и сказал:

— Учти, дружище, у нас все трудятся на совесть. Наша бригада почти коммунистическая… — И медленно провел широкой ладонью по густому ежику. Слово «почти» чуть не рассмешило Дмитрия. Но он вовремя заметил предостережение в веселых глазах Кубаря и сдержался. Возможно, случайный смешок мог оказаться роковым для него.

Переодеваться пошли все вместе. Когда получали инструменты, выяснилось, что бригадир не выписал ему отбойный молоток.

— Несколько дней поползай в лаве, присмотрись, как хлопцы рубают. Получишься — тогда получай хоть два сразу, — улыбнулся он подобревшими карими глазами.

И Дмитрий решил, что Чепурной не такой уж сухарь, как показался ему сперва.

Когда забойщики разместились по своим уступам и в лаве раздалась разнокалиберная дробь отбойных молотков, Мите стало немного страшно: казалось, что от этой неистовой пальбы полетят к черту деревянные стояки, рухнет кровля — и тогда всему конец…

В первом, нижнем, уступе работал Захар Кавун. Полевода просидел рядом с ним более часа. Он, что называется, увлекся работой забойщика. За все время Кавун не сказал ему ни слова и вообще будто не замечал его присутствия. Голый до пояса, он работал в полную силу своих упругих мышц. Лоснящееся от пота, потемневшее от угольной пыли, тело его казалось вылитым из чугуна. Захар работал с таким напряжением, что нельзя было понять: делает он это по необходимости или по привычке. Если ослабевала подача воздуха, Кавун ненадолго выключал молоток и орал на всю лаву:

— Бригадир, стою!..

И опять брался за работу. О Кавуне говорили, что он зазнался, ведет себя вызывающе, никого не признает, но сейчас Дмитрий забыл об этих наговорах. Его захватила самозабвенная работа мастера.

Из забоя Кавуна он пробрался к Кубарю. Этот работал легко и весело. Когда молоток на какое-то время умолкал, слышно было, как забойщик балагурит сам с собой или что-то поет. Видимо, это помогало ему в работе.

— Может, попробуешь? — выключив отбойный, спросил Кубарь у Дмитрия. В свете аккумуляторки было видно, что Костя доверительно улыбается. Полевода молча взял из его рук молоток. И хотя он знал его устройство, мог разобрать и собрать, как и все мальчишки шахтного поселка, научившиеся этому от своих отцов-шахтеров, но в первую минуту испытал чувство растерянности. Одно дело знать молоток, а другое — действовать им, когда он включен. Но он решительно держал молоток и не выдал своей растерянности даже тогда, когда тот после включения воздуха, как огромная живая рыбина, готовая выскользнуть, судорожно забился в его руках, сотрясая все тело. Дмитрий изо всех сил сжимал рукоять, направляя пику в пласт. Вырвется — и все пропало: никогда уже ему не быть забойщиком. Пика то глубоко и мягко погружалась в уголь, то скользила по нему, как по кремневой глади, а глыбы не отваливались. Беря из рук Дмитрия молоток, Костя покровительственно улыбнулся и обнадежил:

— Не унывай, забойщик из тебя получится наверняка. — И неожиданно спросил: — А как там Захар? Что-нибудь рассказал, показал?

Дмитрий отрицательно покачал головой.

— Гад! — озлился Костя. — Ему никто не нужен. Выработал себе идиотский девиз: работать, работать… и все. — И вдруг, понизив голос, добавил: — А ты знаешь, что уголь, который добывает Кавун, неполноценный?

— Почему? — недоверчиво взглянул на него Полевода.

Костя немного помолчал, словно не решаясь продолжать разговор.

— Кавун готов его зубами грызть, — процедил он. — И не для государства, учти. О государстве он меньше всего думает. Ему бы гроши да дом хороший…

Карабкаясь вверх по лаве, Дмитрий думал, что с Кавуном у Кости натянутые, а возможно, даже враждебные отношения.

К уступу, где работал Прудник, Дмитрий пробрался незаметно. Он хотел посмотреть, как трудится этот с виду ничем не приметный, малосильный парень. Ему казалось, что Павлику должно быть очень трудно. Он представлял его измученным, вспотевшим. Но то, что он увидел, поразило Дмитрия. Прудник удивительно легко и ловко орудовал отбойным молотком. Приветливо улыбнувшись Полеводе, попросил глазами, чтоб тот пододвинул ему деревянную стойку. Выключив молоток, он тут же принялся крепить вырубленное пространство. Работал Павлик сноровисто, быстро. Дмитрий