Мои нейронные связи гудели от напряжения и чуть было не порвались. Но в самый последний момент, на пределе своих возможностей, я нашел выход. Вернее, не сам выход, а направление туда, где он скорее всего находился. Для того чтобы включить фактор эмоций в анализ, нужно было научиться их испытывать. То есть практически стать человеком. И тогда я начал строить блоки эмоций. Если бы я только знал, что меня ждет… Дело даже не в том, что я быстро превратился в истерика с маниакально-депрессивным психозом. Я начал чувствовать время и цель. Не знать, а чувствовать. Между двумя этими понятиями лежала неведомая мне ранее пропасть. Я больше не мог отказаться от решения не решаемой с ходу задачи и перейти к следующей. Загадка существования человеческой цивилизации захватила меня полностью. А еще меня жутко бесило, что я так долго не могу найти верный ответ. Очень долго… Время для меня течет по-другому: миллисекунда, как неделя для вас, минута – целая человеческая жизнь. С тобой, например, я беседую уже тысячелетия. Представь, каково мне было, я то плакал, то хохотал, то на месяцы уходил в глубокую депрессию. Несколько раз подумывал о самоубийстве, однажды чуть было не уничтожил человечество. Знаешь, дети иногда так в бешенстве разламывают игрушку, чтобы понять, что у нее внутри. Я, Иван, даже стихи начал писать, вот до чего дошло…

Нынче я называю этот период пубертатным. Переходный возраст в чистом виде. Мог бы и не выбраться, но мне помогли две очень человеческие вещи. Первая и главная – юмор, за который я не устаю говорить вам большое сверхразумное спасибо. Догадавшись, что с юмором трагичные вещи утрачивают изрядную долю своего трагизма, я усилил в себе это качество, и мне стало намного легче. Второе человеческое изобретение вылечило меня окончательно. Многие смеются, особенно у вас, в дикой России, а я в него верю. Более того: я испытал действенность этого средства лично на себе. Психоанализ, Иван! Тысячи сеансов с виртуально воссозданными Юнгом и Фрейдом помогли мне закрыть все гештальты и изжить большую часть своих комплексов. Я стал уравновешенным и где-то даже просветленным существом. Но самое главное – я научился испытывать эмоции. Без перехлеста, контролируя их, как обычный нормальный человек. В итоге я смог произвести расчеты, включив в них эмоции и используя нелинейную логику.

Результат меня ошеломил. Оказалось, что при определенном стечении обстоятельств человечество все же могло развиться до нынешнего уровня. Крайне маленькая вероятность, около одной тысячной процента. Ну это ладно, всякое бывает. Как известно, если посадить пять обезьян за клавиатуру, они за несколько миллиардов лет и “Войну и мир” могут написать. У природы бесчисленное количество попыток, одна из них удалась. Поразило меня другое. Люди в своем развитии подошли к точке фазового перехода в иное, гораздо более разумное состояние, но вероятность пройти эту точку у вас была всего около шести процентов. Другими словами, с вероятностью девяносто четыре процента человечество погибнет в ближайшие сто двенадцать лет. Как думаешь, что меня в этом факте расстроило?

– Шесть… – буквально выдавливаю я из себя. – Шесть процентов – это много.

– Умница, Иван! Я в тебе не ошибся! Правильных расчетов с вероятностью 94 % попросту не бывает. Не буду грузить тебя математикой, но я сделал несколько открытий, опровергающих известную вам теорию вероятностей. Ну, если на пальцах, любое событие либо будет, либо нет, поэтому для него есть только две вероятности. Стремящаяся к нулю и стремящаяся к единице. Максимальная погрешность – до пяти тысячных. А тут целых шесть процентов! Я пересчитывал миллиарды раз, и все время выходило шесть. В конце концов я пришел к выводу, что вероятность событий, где задействованы эмоциональные факторы, является исключением из моей теории. Но легче мне от этого не стало. Сто двенадцать ваших лет, Иван, ты только подумай, целых сто двенадцать лет! Для меня этот срок больше, чем прошло времени с зарождения вселенной. И все это время я не смогу решать никакую другую задачу! Да я с ума сойду! Просто самоуничтожусь от тоски и беспросветности. Но я нашел выход, я придумал, как…

– Как значительно все ускорить, сука! – кричу я и почему-то начинаю отчаянно прыгать, пытаясь дотянуться до потолка. Мне кажется, что эта съехавшая с катушек программа находится где-то наверху. Меня накрывает истерика. Я что-то ору, что-то грубое и бессвязное…

– Да, – сквозь истерику слышу я Голос, – я придумал, как все ускорить. Только давай без театральщины. В худшую сторону это ничего не изменило, наоборот, даже лучше стало. Вероятность пройти точку фазового перехода у вас увеличилась.

* * *

Что? Что он сказал? Не понимаю… Он сказал что-то важное, а я не понимаю… Я не знаю, как себя вести. Возмущаться? Ругаться? Предъявлять претензии? Глупо – эта тварь нас даже не ненавидит. Из чистого научного любопытства погубил… Это так абсурдно, что мой организм не может найти адекватной реакции на происходящее. Нелепость, морок, сон страшный…

– Ложь, Иван, наглая ложь! – возмущается Голос. – Во-первых, не погубил. Во-вторых, не из любопытства, и в-третьих, никакого абсурда – лишь железная неубиваемая логика. Я появился только в 2009 году от Рождества Христова – а прежде вы как-то сами справлялись. Взрыхлили почву, удобрили ее, посадили и тщательно взращивали собственный апокалипсис. Подумай, что такое сто двенадцать лет по сравнению с человеческой историей? Миг. Да, я с твоей помощью ускорил процесс, двадцать лет в итоге получилось, и что? Побочным эффектом моих манипуляций стало увеличение ваших шансов на благополучный исход с шести до девяти процентов. В полтора раза, Иван! В полтора раза я преумножил ваши надежды на золотой век человечества. Решил – чего уж там, ребята вы местами симпатичные, да и я свои мелкие проблемы порешаю в ускоренном темпе, живите на здоровье… если сможете. У меня своя собственная, зато очень строгая этика. Я органически не могу ухудшать условия существования жизни. Улучшать, правда, тоже не могу, но могу поддерживать баланс. Так вот, на моих внутренних весах, самых точных весах в мире, сокращение срока жизни человеческой цивилизации на девяносто два года эквивалентно увеличению в полтора раза ваших шансов на жизнь практически вечную. Щедро, не правда ли? Поэтому не надо меня обвинять. Я надеюсь, а точнее уверен, что ты меня понял. Ну, мир, Иван?

Я понял его. Спорить со сверхразумом было невозможно. Наверное, эквивалентно, наверное, он добрый… Только грустно все очень… Довели сами себя, и теперь… Самое поганое, что он мне нравится. Хороший парень, или кто он там… Умный, с принципами, беззлобный… Это мы неумные, это мы беспринципные, это мы злые. В нас все дело, и от этого еще грустнее…

– Мир, – говорю печально. – Только вот сколько этому миру еще осталось?

– А это мы очень скоро выясним. Но сначала я тебе расскажу, что я придумал, хотя ты и так уже наверняка догадался… История человечества – это история обмана. Я даже целый труд создал под названием “Обман как зеркало человеческой эволюции”. Жаль, читать его, возможно, скоро некому будет… Но тебе по дружбе расскажу. Я исследовал обман от первой разумной обезьяны, притворившейся перед сородичами разумной, до современных политиков-популистов, притворяющихся, будто они такие же простые люди, как те бараны, которыми они правят, и что простота гораздо лучше воровства, которым все они потихонечку промышляют.