Шрифт:
Закладка:
Руперт вздохнул.
— Так что вы думаете об отъезде?
— Куда мне идти? У меня нет никаких рекомендаций. Если даже я найду работу, люди все равно узнают, кто я такая. Газеты позаботятся об этом. От них никуда не денешься. Люди будут бояться, что я их отравлю.
— Я — пария.
Я почувствовала, что ко мне возвращается сочувствие.
— Мэгги говорила, что вы работали в театре. Это правда?
— Да. Мне вообще не стоило оттуда уходить. Но он все время вертелся, хныча, вокруг меня, и я сделала большую глупость, опять поверив ему.
— Один мой друг собрал новую театральную труппу в Бирмингеме, — сказал Руперт. — Им нужна костюмерша. Он возьмет вас, если я его попрошу. Сначала жалованье будет скудным, но, хорошо работая, вы сможете чего-то добиться. Вы способны начать заново?
— Вы сделаете это для меня?
— Я сделаю это для Мэгги.
У нее перехватило дыхание, глаза загорелись:
— Да, я согласна.
— Прекрасно, — кивнул Руперт. — Но вы должны покинуть дом завтра же. Вам не придется никому ничего объяснять. Я сам все объясню хозяевам. Вы можете отправляться прямо в Бирмингем. Я дам вам адреса нескольких театральных берлог. И немного денег на первое время.
— Мне, должно быть, не следует вас благодарить, поскольку вы делаете это не ради меня. — Она удалилась.
Я была рассержена, но едва ли не сильнее было чувство разочарования.
— Как странно… — удивленно произнесла я. — Я абсолютно доверяла ей. Что заставило тебя ее подозревать?
— Я действовал методом исключения. И к тому же в ней было уж слишком много демонстративного смирения. По-настоящему набожные люди не выставляют его напоказ. Назовем это интуицией.
— Выходит, миссис Уэйл мучила Мэгги просто назло. И это после всего, что она для нее сделала! Но мне все же ее жаль. О, смотри! Мокрые пятна! Этого не может быть… Леди Рва?
— Я был в ванной, когда ты начала орать, — напомнил Руперт. — С меня до сих пор капает.
— Я разочарована. Объяснения всегда оказываются самыми простыми. Черная ткань! В моей работе пропадает все очарование! Слава Богу, я закончила статью о руке старины Гэлли, пока еще почти верила в него. Но мне придется приукрашивать историю о Фанни Кост и о том, как я увидела старину Гэлли в шкафу. Знаешь, я бы никогда не подумала, что шутников было двое.
— Но ты же не верила на самом деле в существование потусторонних сил?
— Ночью, в одиночестве, вещи кажутся совсем не такими, как при свете.
— Знаешь, даже если призраки существуют, это не означает бессмертия души. Может быть, это просто спектральные явления, отпечатки прошлого, своего рода психическая пыль. А если бы мы доказали, что существует жизнь после смерти, это перечеркнуло бы остальные философские концепции. Пока мы ни в чем не уверены, у нас есть свобода верить в то, во что хотим. Мне это больше нравится. Ладно, я иду спать. Если тебе еще захочется покричать, постарайся воздержаться до утра. Спокойной ночи…
Глава 35
— Мне не хочется уезжать.
Было похоже, что Корделия говорит не только за себя.
Конечно, Корделия прекрасно знала, что по возвращении домой она уже не отвертится от посещения школы, и это было основной причиной ее огорчений. Однако она, как и все мы, с удовольствием говорила о времени, проведенном здесь. Атмосфера тайны, окутывающая дом, будила воображение и помогала отрешиться от житейских проблем. Пребывание вдали от цивилизованного мира заставляло вести себя иначе, более естественно. Я впервые провела так много времени вне семьи и особенно почувствовала, насколько много значат для меня мои близкие.
— Что дал тебе сэр Освальд? — прервала мои размышления Корделия. — Я видела, как он что-то сунул тебе в перчатку, когда вы прощались.
— Я не посмотрела. — Я вертела в руках маленькую зеленую коробочку.
— Ну, так что это?
Я открыла коробочку. Там оказалась маленькая брошка в виде серебряной желудевой шапочки, прикрепленной к дубовому листку. Вместо желудя была жемчужина. Я была тронута:
— Какая красивая! Нужно написать ему, когда приедем, и поблагодарить.
— Да, ничего особенного, — отмахнулась Корделия. — Подожди, сейчас увидишь, что он подарил мне. — Она начала рыться в кармане пальто, ударив меня в глаз и заставив Дирка упереться когтями мне в ногу. — Вот, оцени!
Она достала ожерелье из двух нитей великолепных сверкающих жемчужин. На застежке мерцали изумруды и бриллианты.
— Корделия! О небо! Оно же стоит тысячи! Арчи, останови машину! Мы должны вернуться! Мы не можем принять такую дорогую вещь!
— Мы? — возмутилась Корделия. — Он подарил его мне! А я хочу оставить его у себя. Вообще-то оно не очень-то мне нравится, но возвращать его назад я определенно не собираюсь.
— Папа, объясни ей, что она должна, — настаивала я. — Может, это фамильная драгоценность? Она должна принадлежать Аннабель. Было бы несправедливо оставить эту вещь у себя.
— У Аннабель и так огромное наследство, — сказала Корделия, прежде чем отец успел ответить. — Я видела, что было в шкатулке, когда сэр Освальд доставал это. Куча всего. И потом, он откажется взять его обратно. Это плата за мое молчание.
— Корделия! Что ты имеешь в виду?
— Я поклялась молчать. — Корделию явно радовал мой испуг.
— Что он сделал с тобой? — требовала я ответа.
— О, не то, что ты думаешь.
— Корделия! Скажи сейчас же, не то папа заставит тебя!
— Ну, хорошо. Это было, когда вы с Рупертом ушли искать Аннабель. Сэр Освальд попросил меня подняться к нему в спальню.
— Корделия! Ты никогда не должна ходить одна в спальню к мужчине! Пообещай мне, что это не повторится!
— Не будь дурочкой. Мой муж будет крайне удивлен, когда я заявлю ему в первую брачную ночь, что не пойду одна с ним в спальню, потому что пообещала сестре. Или ты пойдешь с нами? — Корделия умела быть невероятно саркастичной.
— Попала в точку! — рассмеялся отец.
— Это серьезно! Что он заставил тебя сделать?
— Ничего особенного. Положил меня на свою кровать. А потом начал опять говорить, что я ангел и все такое, что он хочет показать мне, как оказаться вместе с ним на небесах. Это было ужасно нудно, и я начала подниматься. Тогда он расстегнул штаны и достал свою штуку.
— Почему ты ничего мне не сказала? Я же отвечаю за тебя!
— Ерунда! Ну, в общем, я сказала ему: «Уберите. Это ужасно. Я не хочу на это
