— Я вспомнила один случай, — затараторила я, будто боялась, что и ему откроются мои тайные мысли, чего быть не могло. — Но мне так страшно, что я лучше не буду…

— Нет уж. Раз начала, то продолжай. Если есть угроза, то я тебя спасу. Если кто-то обидел тебя когда-то, то я его найду, притащу к тебе и заставлю полить слезами твои туфельки, а потом вылизать почву у твоих ножек.

— Фу! — я поморщилась, — Да мне после этого и туфли придётся выбросить! Разве ты хуп, чтобы проявлять такую жестокость?

— Ты говоришь так лишь потому, что не понимаешь, — за любое глумление над беззащитной девушкой должна быть расплата.

— Меня никто и никогда не обижал.

— Тогда почему тебе страшно?

— Я вспомнила о том, как хуп застрелил девушку за то, что она сбежала из его лап. Хупы иногда отлавливают людей в моменты праздничных гуляний для того, чтобы увезти их для рабства на обширные плантации и поля богачей. Там их уже трудно найти, и люди так и остаются в рабстве, где живут мало. Если убегают, охранники богатых владений, расположенных в глухих местах континента, их ловят и возвращают. Ведь люди редко желают жить там добровольно, несмотря на изобилие природы. Если же хоть один беглец сообщает властям о беззаконии, то неправедные богачи всего лишь платят штраф в фонд народного благосостояния и отпускают невольников домой. Но так происходит редко, поэтому хупы идут на всё ради наживы, как и владельцы обширных сельхозугодий. Как-то во время народного гуляния в честь Матери Воды девушку и поймали. Она и ещё одна смелая девушка смогли убежать из машины хупов. Те настолько рассвирепели, что кто-то осмелился им не подчиниться, что помчались за ними. А ведь это происходило в столице! Ты только подумай. Была ночь и некому оказалось за них заступиться. Или же случайные свидетели побоялись связываться с хупами. Девчонки добежали до реки и поплыли на другой берег. Озверев от досады, хупы стали стрелять и одной девушке попали в голову. Она утонула, а другая спаслась. Потом тех хупов вычислили и казнили, но ведь девушку уже невозможно оживить… она была моей ровесницей…

— Вот же твари! — он прижал меня к себе, как будто пытался защитить от мерзких хупов.

— К сожалению, рядом с теми девчонками не оказалось крепких парней, — завершила я свой рассказ.

Он промолчал, опять уйдя в свои раздумья, не подозревая о том, что стал прозрачным для меня как стекло. Даже если бы я закрыла глаза, это не помогло бы. Остаточное воздействие Тон-Ата продолжало действовать вопреки моему желанию. И такое вот волшебство как проникновение в чужие глубины вовсе не казалось приятным. Это как погружение в безмерный колодец, где нет дна, с явственным ощущением сопротивления, как бы сдавливания, со стороны того, кто и есть владелец такого вот «колодца». Осознанно он того не ощущал, а охранительные силы со стороны его как бы сверх сознания тому противились. И я на физическом уровне задыхалась.

Странность происходящего заключалась в том, что как таковых слов и не было! Он просто вливал в меня подвижные и объёмные образы того, что я и описываю спустя годы и годы. И лишь теперь я и придаю описанию его стиль речи и его интонацию. И время как таковое исчезло, мы с ним реально провалились совместно в некую между временную и между пространственную щель. Точно так же, как проделал это и Тон-Ат совсем недавно, наделив способностью к восприятию чужих образов и представлений. Если сам он жил — не тужил с таким вот сверхчеловеческим устроением, то для моей психики это явилось слишком тяжкой нагрузкой.

«Освободи же ты меня от всей этой галиматьи»! — обратилась я мысленно к Тон-Ату.

И он откликнулся на зов, но не в реальности, а в моих же мыслях, в голове, что называется: «Это качество скоро тебя покинет, испарится как вода с кожи после купания. Перетерпи, раз уж сама напросилась на подобные откровения»! — и ощутимо ткнул в центр лба так, что стало больно! Потом шепнул с отеческой лаской: «А всё же, и вода частично впитывается в кожу. Так что я не могу отвечать за окончательное твоё избавление от такой вот особенности. Ты меня не послушалась и самовольно избрала путь, ведущий к страданиям».

— Ай-ай, — пискнула я, — Голова заболела…

Рудольф обхватил мою голову двумя руками, а потом большими пальцами одновременно, с двух сторон, нажал на тот же самый центр лба, куда ткнул меня Тон-Ат только что. И боль сразу же исчезла!

«Он сильнее тебя!» — так я сказала мысленно своему жениху-отчиму, и он не отозвался уже.

Рудольф заставил меня перевернуться на живот и какое-то время полежать так, чтобы головная боль не вернулась. Но сам же не выдержал и накрыл меня собою сверху, целуя в шею сзади, вызывая сладостный озноб по всему телу.

— Кажется, я не выдерживаю уже… — пробормотал он, пугая меня тем, что могло произойти в любую минуту, и моё согласие ничего уже не решало…

Моё собственное тело неудержимо шло навстречу его желанию, и я вскрикнула от томления и страха одновременно…

Совпадение имён, но расхождение судеб

Рудольф очнулся первым и резко отодвинулся, — Когда исчезла твоя мама? — спросил он. Наверное, решил, что такая вот тема отвлечёт его от неодолимого влечения ко мне.

— Семь лет назад, — ответила я, преодолевая то же самое безумие, едва не толкнувшее меня к тому, чего по счастью не произошло.

«Только после посещения Храма Надмирного Света это и произойдёт!» — я судорожно ставила себе мысленную блокировку на саму возможность опрометчивого подчинения его желанию, но, увы! Желала этого и сама.

— Но маму не убили! — я взывала к непоправимому прошлому, прекрасно понимая, что детская вера в бабушкины утешения давно уже иссякла. Моей мамы нет. И никогда не будет рядом со мной…

— Её похитил начальник Департамента безопасности, так говорила бабушка. А потом мама привыкла к жизни без нас. Возможно, что она впала в частичную амнезию из-за непосильных переживаний…

Я абсолютно не верила в бабушкину чушь. Не могла мама никогда к такому привыкнуть, не могла стать душевнобольной.

— Бабушка уверяла, что многие её прежние знакомцы видели маму на берегу озера в уединённом доме Ал-Физа. Она никого из них не узнавала. Но в остальном была прежней и очень красивой. Потрясающе-нарядной. Ал-Физ потом вошёл в Коллегию Управителей. А у таких людей много тайн. Много секретных мест для проживания, о которых никто