Несколько раз моргнув, я очнулся. Бормотание ИИ диктора разбудило меня, и в первые мгновения понимание, где нахожусь, никак не приходило. Несколько тусклых ламп, мягкая кушетка, мерцание проекционных экранов — всё это выглядело очень знакомым, но вспомнить — приходилось ли бывать тут раньше? — не получалось.

Покрутив головой, я наткнулся взглядом на человека, мирно спящего на старом диване и, наконец, окончательно пришёл в себя. Это мастерская Субао, точно! Так, значит, что бы со мной не произошло — сейчас я в безопасности. Кажется…

— Субао! — слова, вылетевшие из пересохшей глотки, были произнесены странно. Сухим, надтреснутым голосом. Он был… чужим.

Лавочник, услышав своё имя, резко открыл глаза и сел на диване. Несколько секунд он разглядывал меня, а затем подошёл, сев рядом на уже знакомый мне табурет.

— Очнулся?

— Как видишь.

— Как себя чувствуешь?

— Не очень. Горло болит, и голова раскалывается.

— Память в порядке?

— Вроде бы да, — я нахмурился. Беглый «осмотр» собственных воспоминаний дал понять, что амнезии у меня нет. Детство, юность, академия, служба. То, что случилось в Сочи, тюрьма, побег, путь в Пекин, последние полгода. На первый взгляд, всё находилось на своих местах. Только вот, доступа к нейрочипу почему-то не было, — Что произошло?

— Что произошло?! — впервые, на моей памяти, Субао с такой злостью смотрел на меня. Я видел, что он хотел сказать что-то ещё, но в последний момент передумал. Лишь махнул рукой, опустил передо мной большой проекционный экран на длинном механическом держателе, и запустил на нём видеоролик.

Судя по логотипу в углу экрана, это была съёмка крупнейшей телекоммуникационной корпорации Пекина под названием «Йенцин». Видео записывали с дрона. На изображении толпа людей шагала в сторону баррикады, установленной на одной из улиц города. За укреплением стояли полицейские в полном боевом обмундировании и оружием наизготовку. Рядом с ними находились несколько мехов и стояли два броневика с массивными пулемётами, установленными на крышах.

Толпа вела себя странно Они ничего не скандировали — просто пёрли вперёд, словно зомби из старых фильмов. Что характерно — абсолютно молча. Дёрганные движения людей только добавляли этой картине схожести.

Я вопросительно посмотрел на Субао, но он лишь кивнул на экран, словно говоря — «Не отвлекайся».

Тем временем толпа приближалась к баррикаде. Полиция просила людей остановиться — но никто и не подумал выполнять это требование. Первые ряды ускорились и побежали, а за ними — и все остальные. Словно лавина, они захлестнули укрепление. Их не остановил даже огонь, открытый полицейскими на поражение. Десятки людей падали на дорогу, но никто не обращал на это никакого внимания — соратники просто бежали по павшим товарищам, растаптывая тела.

Разумеется, пара десятков вооружённых бойцов не могли остановить толпу, насчитывающую больше двух тысяч человек (эти цифры были указаны в бегущей строке снизу) — даже при помощи турелей, мехов и броневиков с пулемётами. Что примечательно — по неизвестной причине те даже и не думали открывать огонь.

Толпа смяла баррикаду и растерзала полицейских за считанные секунды. Люди просто не оставили корпоратам никаких шансов и, закончив штурм, медленно направились дальше. Одним из последних шёл человек, окружённый десятком здоровенных бугаёв с тяжёлыми пушками.

Узнать в этом человеке себя не составило никакого труда.

— Когда это случилось? — глухо спросил я.

— Пять дней назад. Через сутки после того, как мы с тобой разговаривали в последний раз.

— Что всё это значит? Что со мной произошло? — я повторил вопросы, которые сейчас волновали меня сильнее всего.

— А что последнее ты помнишь?

— Мы… Мы с Леем устроили налёт на предприятие Фанга. Я забрался внутрь, подключился к центральному серверу и… Всё. Дальше — темнота.

Субао пристально разглядывал меня, словно пытаясь поймать на обмане. Наконец, ему это надоело, и он, вздохнув, ответил:

— Тебя, как бы выразиться поточнее… заменили.

— В каком смысле?

— Давай я начну сначала. Ты действительно подключился к тому серверу. Но никто из нас не предполагал, что именно там хранится.

— Учитывая, что ты мне показал, — я кивнул на экран, — готов принять любое неадекватное объяснение.

— Ты знаешь, что такое «цифровой демон»?

— Это шутка? — я рассмеялся, — Цифровые демоны — выдумка.

— Тогда объясни, где тебя носило целую неделю?

Я стушевался.

— Неужели ты сейчас серьёзно?

— Если ты, наконец, заткнёшься, и дашь мне сказать — сам поймёшь.

— Прости. Просто… Представь себя на моём месте. Я вообще не понимаю, что сейчас происходит, и старые байки…

— Ты будешь слушать, или нет?

— Да, продолжай.

— Демоны — не выдумка. Они… Как бы поточнее сформулировать — свихнувшийся цифровой слепок личности, сплетённый с ИИ. Умения у них куда круче самых продвинутых программ, вот только управлять этими… сущностями практически невозможно — ибо они по своей натуре настоящие психопаты, и лишь изредка у них случаются вспышки просветления. В такие моменты можно наладить контакт с демоном, но нельзя быть уверенным, что даже после такого он будет слушать тебя. На тех серверах всю информацию охраняла одна из этих сущностей — и её умудрись «приручить».

— Цифровой слепок личности? — изумился я, — Трансцендентный отпечаток сознания? Неужели возможно его записать?

— Такие научились снимать довольно давно. Примерно в то же время, когда поняли, как извлекать нейроматрицу с мозга со всеми воспоминаниями и записывать её в нейрочип. Только вот с отпечатком сознания всё не так просто. До сих пор существует неразрешённая проблема — записывать полноценный слепок личности в клонов и других людей так и не научились.

— Тогда зачем их снимать и сращивать с ИИ?

— Зачем снимать? — Субао усмехнулся, — Ты хоть представляешь, сколько в мире богатых людей, которые не хотят умирать? Они десятилетиями меняют собственные тела, продлевая жизнь. Сначала в ход шли механические импланты, но в последние годы биопротезирование сильно шагнуло вперёд, и теперь, если у тебя достаточно денег — ты можешь просто менять органы и спокойно жить полтора века. Но есть и проколы в этой схеме — мозг, как не старайся его сохранить, рано или поздно умирает. Можно заменить всё тело, но, не зная досконально, как функционирует наше серое вещество, мы не можем создать его точную копию вместе со всеми воспоминаниями. Вот и получается, что сохранить сознание можно только на цифровой носитель. Но записать его обратно в живое тело… пока ни у кого не получилось.

— А как же нейрочипы?

— Это другое. Такой подход оставляет первоначальную личность нетронутой и создаёт обычную ширму. Буфер, в котором можно хранить собственные воспоминания, или воспроизводить чужие.