— Тоже ноги бережет.

Клементина мигом смекнула, что разговор о моем дорогом супруге не для лишних ушей. Ударившись в рьяные благодарности, она незаметно вытащила из рук кучера страшное оружие против воров и увлекла его в холл.

С удивлением я обнаружила, что руки заняты: в одной лопата, в другой сковорода. Обе тяжелые, как моя влюбленность в Филиппа. Лопата была немедленно пристроена в уголок, но тут же поехала по стеночке на пол. Поймать ее я, конечно, попыталась, но сковородку выронила. Грохот поднялся ужаснейший. Дом содрогнулся, словно в Энтиле началось землетрясение.

Уходящая парочка резко обернулась. Как по заказу, на потолке вспыхнул светильник. Теперь было видно, что леди одета, мягко говоря, не в бальное платье. Странно, как у них не случилось коллективного сердечного приступа. Не от моего провокационного вида девицы, готовой ко сну, а от жуткого грохота.

— Упали, — невозмутимо развела я руками.

— Идемте, дорогой. — Тетка шустро потащила возницу к выходу. — Мы с леди Торн непременно за вас помолимся. Такие хорошие люди стоят недели молитв в храме.

— А как же золотые кроны? — проворчал он, давая понять, что влез в дом с лопатой наизготовку и, можно сказать, рисковал жизнью не ради молитв, а за вполне определенную плату.

— Деньги молитв не исключают, — отрезала тетушка. — Мы обязаны заботиться о душе всех, кто нам помогает.

Сказала женщина, за все годы в Энтиле не посетившая ни одной воскресной проповеди. Полагаю, местный храмовник заочно предал всех Вудстоков анафеме.

Рендел входил в дом, опираясь на трость. Он был бледен, заметно прихрамывал, но держал спину по-военному ровно. Мы с Клементиной принялись вокруг него кружить. В смысле, окружать заботой, но почему-то выглядело так, как будто носились, словно взбесившиеся чайки над рыболовецким судном.

— Слышал, что зять остался в столице? — проворчал дядюшка, усаживаясь в любимое кресло, и я немедленно подставила ему табуреточку для ноги. — Сбежала от него или гордо ушла?

Я выпрямилась. Дядька хмурил брови и смотрел сердито. Он словно предложил сразу вывалить дурные новости. Если тянуть, лучше они не станут.

— Гордо сбежала.

— Ну… милые бранятся только тешатся, — проворковала Клементина.

— Я развожусь с Филиппом.

Тетка с размаху уселась на кушетку и чуть не промахнулась. Та в свою очередь обиженно скрипнула, процарапав по полу гнутыми ножками.

— Знаю, что подвела вас, — быстро проговорила я, давая понять, что прекрасно осознаю последствия этого решения. — Мы обязательно справимся без этой семьи…

— Дочка! — вдруг перебил меня Рендел.

В последний раз дядька называл меня дочерью, когда мы сломали руки. Он спрятал под моей кроватью трость и очень просил не говорить тетушке, куда именно.

— Я позволил Клементине подтолкнуть тебя к этому браку.

— Да что ты такое говоришь? Послушать, я заставила Терезу бежать под венец! — перебила тетушка, но наткнулась на строгий мужнин взгляд.

— Запудрила девочке голову! Знала же, какая она, — обругал он ее. — Брак с мужчиной, к которому у Терезы не лежит душа, никогда не сложится.

— Но мне нравится Филипп, — тихо призналась я и добавила: — Больше, чем нравится.

— Тогда что за блажь с разводом? — всплеснув руками, с искренним недоумением воскликнула Клементина.

— Филиппу нужна послушная и, главное, незаметная жена, — с горечью выпалила я. — Чтобы не мешалась под ногами и не устраивала скандалов, когда на глазах у половины Сиала его целует другая женщина.

Возникла натужная пауза. Казалось, что сейчас они велят мне вспомнить о выгоде, вернуться в столицу и притвориться незаметной. Подобные советы перед свадьбой давала Клементина. Быть не собой, а удобной.

— Разводись. — Сурово велела она и отправилась на кухню. Видимо, пить божественное успокоительное.

На следующий день Лидия дала о себе знать. В смысле, не вернулась домой, а робко написала, дескать, мадам Торн пригласила ее погостить в поместье. Дурак бы догадался, что она взяла младшую тетку в оборот и не планировала отпускать от себя безропотную компаньонку, согласную на любые ее причуды. Даже на танцевальную разминку в глубоком похмелье.

Клементина была страшно недовольна!

— Предательница! — заявила она, помахав письмом перед носом Рендела, когда тот преспокойно читал свежий «Вестник» и вообще никого не трогал. — Она переметнулась на темную сторону!

— Вишенка, уверен, что твоя приятельница взяла Лидию в заложники, — хмыкнул дядька и расправил газетные листы. — Хочет обменять на Терезу.

— Мы с ней не приятельницы!

— А в бридж играли весьма энергично, — подколол Рендел.

Клементина недовольно фыркнула и снова перечитала послание от младшей сестры, словно пыталась между строк отыскать призыв о помощи.

Почтовая шкатулка крякнула.

— Твой муж? — оживилась Клементина.

— Стряпчий, — поправила я, вскрывая письмо.

Филипп, и впрямь, ведь день хранил нервирующее молчание. Негодяй!

Законник нашелся по объявлению в утреннем «Вестнике». Колонка оказалась самой крупной на полосе, бросалась в глаза и сразу вызывала доверие. Печать, правда, мне пришлось поставить старую, на имя Терезы Вудсток. Новую для леди Торн сделать не успели.

С раздражающим оптимизмом стряпчий ответил, что с радостью поможет освободиться от мужа и предлагал ознакомиться с расценками. Запрошенный гонорар, мягко говоря, заставил брови поползти на лоб. Сразу стало ясно, отчего объявление у этого мошенника в законе самое крупное среди прочих. С такими ценами на разводы можно покупать целые газетные полосы и обводить их фигурными рамочками!

— Дешевле нанять бандитов и стать вдовой, чем разведенной женщиной, — тихо прокомментировала Клементина, впечатлившись суммой.

Я недовольно на нее покосилась.

— Ты права! Нечего брать грех на душу из-за изменника. Я столько не молюсь! — передумала она причинять добро единственной племяннице. — Обратимся к местному стряпчему. Они с Ренделом давно знакомы.

Мы зачем-то посмотрели на дядьку.

— Уверены? — не поднимая взгляда от газеты, уточнил тот.

— Ужасная идея, — согласилась я.

Не то чтобы его приятель — профан в семейном праве, но он болтун, каких свет не видывал, и понятия не имеет, что такое тайна клиента. Не успеешь выйти из конторы после консультации, как весь город начнет обсуждать развод новоявленной леди Торн. Они помолвку в энтильском храме полгода обсасывают, а тут новость минимум лет на десять незатухающих сплетен.

— У меня еще остались деньги от наследства, — принялась я рассуждать. — На стряпчего должно хватить. В газете несколько объявлений.