А еще сухие муравьи активнее на меня реагировали. Показывали всякое, зазывали, смеялись. И, при этом, держались порознь друг от друга, словно, не знаю, соперники. Паразиты ведь соперники друг другу, верно?

И наверняка местные паразиты, в этом-то месте, еще сильнее повернуты на сексе, чем условно обычные девки всех сортов и калибров. Вот тебе и четкий признак.

Но это догадки. Их еще подтвердить нужно. Так что я повернулся к той мурашу, которая меня встретила и сопровождала на поверхность, и спросил:

— Вы сами как-то настоящих от притворщиц отличить способны? Ну, физический осмотр там.

Хотя тут же дошло, что нет. Иначе бы и так проверили.

— Никак, — подтвердила она, покачав головой. — Я только знаю, что они от нас изнутри отличаются. А это значит, вскрыть хитин, а это значит…

— Убить, и лишь по трупу можно распознать, понятно, — кивнул я.

Не, им как бы и там светила лишь смерть, но все равно ж как-то не по себе немного. А вдруг ошибусь, а? Мне нужно волчонка вытаскивать, а убийство настоящего, честного мураша могло подпортить отношения с принцессой.

Пока колебался — тут к нам прибежала еще одна солдат. Сразу обратилась к главной среди моих сопровождающих, передала чего-то и умчалась обратно.

— Наши стражи поймали ушастую, — сухо сказала та. — Королева велела сперва спросить тебя, прежде чем что-то делать. Это твоя?

— Скорее всего, — без особого энтузиазма ответил я. — Тащите ее сюда что ли, взгляну.

— Всех пленников положено отправлять в ямы!

— Дорогая моя, твоя королева сказала, что перед тем, как что-то делать — спросить меня. Так что я говорю — тащите сюда. Если это не моя волчица окажется, тогда и сунете в ямы. А если моя — она останется со мной. Все понятно?

Она на секунду сбила зрительный контакт, растерянно осмотрелась, одними глазами. Затем нахмурилась, забавно сведя брови:

— Так не положено!

— Мы можем, конечно, побеспокоить принцессу. Спросить у нее. Наверняка она согласится оставить важному гостью его заплутавшую последовательницу. А когда спросит, чего это мы ее по таким мелким вопросам беспокоим — я укажу на тебя. Думаешь, ей понравится?

— Н-нет, но…

— Исполнять! — глухо прорычал я.

Поведя антеннами, мураш переступила с ноги на ногу, глядя на меня снизу вверх. Я же терпеливо ждал ее решения. С мордой, полной уверенности в своей правоте, разумеется — я ведь лейтенант, как-никак.

Фыркнув и чуть топнув передней лапкой, она повернулась к одной из своих солдат, усиленно делавших вид, что ничего не происходит. Хлопнула по плечу, сказала что-то в духе «пусть эту блохастую сюда приведут», и повернулась обратно ко мне. Солдат, тем временем, умчалась туда, откуда пришло сообщение.

— А теперь — к делу.

Ну да, сухие и чересчур озабоченные рабочие вполне могли быть теми самыми инфильтраторами. Тем более, что стоило присмотреться — как выяснялось вдруг, что инструменты их не в лучшем состоянии. Ржавые пятна на лопатах, тупые кончики кирок. Даже, будто, мелкая паутина на этих чертовых желтых касках… Ага! Паутина! Вот и дополнительное подтверждение.

А их тут много. Суммарно штук пятнадцать.

— Выведите сюда эту, эту и эту, — ткнул я в подозрительных подозреваемых.

Получив кивок подтверждения от моей сопровождающей, солдатики живо поставили предо мною троих «рабочих». А те и рады были. Лишь одна, похоже, начала понимать происходящее и медленно, потихоньку себя уняла. Остальные две с улыбками, смехом и зазываниями позировали, сжимая собственные груди, чуть ли не отплясывая своими лапками танец — а эта как-то успокоилась, приняла подчиненный, кроткий такой вид, равняясь на настоящих рабочих.

Только на ней все равно ни капли пота, а инструмент не ухожен. Да еще и паутинка на ногах болтается. Так что…

— Начнем с этой. Вскрывайте, — медленно и отчетливо приказал я.

Тут и у тех двоих веселья поубавилось. А уж сама отмеченная — так и вовсе с перепуганными глазами попятилась назад, чтобы в итоге наткнуться своей острой жопкой на выставленные копья.

— Уверены? Как по мне, она ничем от других не отличается. Обычный муравей, — спросила командир солдат. — Я ничего подозрительного не вижу.

— А я — вижу отчетливо. Приступайте.

Ну, я, конечно, на всякий случай еще разок пробежался взглядом, но разница была слишком заметная. У настоящих-то и одежка чистенькая, и инструменты ухожены и заточены, и, опять-таки, пот ручьями, к которому ткань липнет.

Выбранная и пискнуть не успела, как набросившиеся на нее солдаты истыкали ее копьями, с хрустом пробивая хитин и глухим чавканьем проделывая дыры в пузе. Несколько секунд — и она лежала на земле, на своей насекомоподобной половине, безвольно свесив голову. Мертва. Дальше?

Дальше уже мураш-командир принялась за дело. Под охи и вздохи рабочих вытащила клинок — и давай ковырять, с помощью отверстий от копий разламывая хитин. Оттуда вытекала невнятная коричневая жидкость, тогда как из человеческой половины лилась вполне себе красная кровь. И кишки тоже человеческими оказались.

Освободив достаточно места, муравей убрала клинок и, без капли брезгливости, взяла да закопалась руками в тело, по самые локти. Чего-то подергала там немного, вытащила руки, смахнула налипшую жижу — и резким ударом снесла с мертвой голову. Та откатилась аккурат к оставшимся двум девкам.

— Это паук, — уверенно объявила командир. — Мерзкая, лживая тварь, пробравшаяся в наши ряды! Только и делала, что жила за наш счет, ничего не отдавая взамен, не работая на наше благо!

Ее четко поставленные слова приняли… смешанно. Вроде и гул поддержки, но неуверенный, словно они еще не приняли, что не было никакой ошибки. На удивление, вместо того чтобы максимально отдалиться друг от друга, подозревая инфильтратора, мураши-рабочие напротив, сбились в тесные кучки, по бригадам. И даже видные моему взгляду пауки наконец-то осознали всю угрозу, прекратили свои половые пляски и попытались скрыться за настоящими муравьями.

Оно им не поможет.

— Теперь этих двоих, — указал я на оставшихся. — Работать будем без спешки, проверять каждого. Я уверен, что не ошибусь, но проверка не помешает.

Ну а дальше заработал своеобразный конвейер истребления. Солдаты безжалостно и без каких-либо колебаний убивали тех, на кого я указывал, после чего командир их копалась в потрохах и каждый раз выдавала один вердикт — паук. Паук, паук, паук…

А рабочие