Шрифт:
Закладка:
12 января 1903 г. в поселке Симского завода Уфимской губернии родился отец советской ядерной бомбы, создатель первой атомной электростанции, выдающийся физик и организатор уникальных научно-технических проектов Игорь Васильевич Курчатов. «Известия» вспоминают биографию великого ученого, гражданина и патриота.
Он вырос в семье лесничего и землемера, человека, весьма уважавшего науку. Прадед будущего академика был крепостным крестьянином. Образование Курчатов получил в Крыму, в Симферопольской мужской гимназии, а затем – на физико-математическом факультете Таврического университета. Учился отлично – его конспектами пользовался весь курс. После университета его приняли на работу в Павловскую обсерваторию, что под Ленинградом. Но там Курчатов не задержался и потом за несколько лет сменил два места службы: Гидрометеорологический центр в Феодосии и кафедру физики Бакинского политехнического института.
Работал увлеченно, иначе не умел. Курчатова заметили и пригласили в Ленинградский физико-технический институт. Его руководителем стал Абрам Иоффе, «папа Иоффе», которого и Курчатов, и многие другие великие советские физики считали своим учителем. Академик любил и умел возиться с «детским садом», а Курчатов сразу стал первым среди равных в ряду его учеников.
Кстати
Есть расхожая формула – «он жил наукой». В отношении Курчатова это не преувеличение. То и дело в полночь его приходилось выпроваживать из лаборатории, он забывал о времени, решая научные задачи. Иоффе умел «пробивать» для своих питомцев стажировку в лучших университетах Европы. Но каждый раз, когда Курчатову выпадала очередь на полгода или на год ехать в Лондон, молодой ученый отказывался, потому что у него шел интересный эксперимент, от которого невозможно оторваться…
В 1935 г. Курчатов выпустил монографию «Расщепление атомного ядра» и два учебных пособия для физических факультетов. Вокруг молодого ученого сплотились талантливые исследователи, тоже посвятившие жизнь тайнам атома, – Георгий Флёров, Константин Петржак. Но в начале войны Курчатов оставил лабораторию – и несколько месяцев трудился в прифронтовом Севастополе, разрабатывая метод размагничивания корпусов кораблей для защиты от немецких мин, за который получил свою первую Сталинскую премию. И все-таки очень скоро ему пришлось вернуться к ядерной тематике.
Отсчет истории советского атомного проекта пошёл 28 сентября 1942 г. Встал вопрос: кто возглавит секретную Лабораторию № 2, а вместе с ней – и работы по созданию нового оружия? По рекомендации самых уважаемых советских ученых направление возглавил 39‐летний беспартийный член-корреспондент Академии наук Курчатов. Впрочем, очень скоро его – вполне заслуженно – избрали академиком.
Кстати
Коллеги дали Курчатову прозвище Борода, на которое он с удовольствием откликался. В научном мире всегда приветствовали самоиронию и веселые прозвища присваивали самым уважаемым ученым. А бриться он перестал в 1942 г., во время воспаления легких. Когда выздоровел – решил оставить бороду «до Победы». Потом – до испытания бомбы. А потом он уже и сам не мог представить себя без длинной бороды.
В характеристике на ученого, которую написали для руководителей страны, говорилось: «В области атомной физики Курчатов в настоящее время является ведущим ученым СССР. Обладает большими организаторскими способностями, энергичен. По характеру человек скрытный, осторожный, хитрый и большой дипломат». Что это означало в тех условиях? В первую очередь это было умение находить общий язык с «вождями». Наркомы и маршалы должны были видеть, что перед ними – сильный человек, не карьерист. И в то же время не «витающий в облаках» ученый, а руководитель, не лишенный практического ума. Именно таким и был Курчатов.
Курчатов утверждал: «Атом должен стать рабочим, а не солдатом»
В конце 1944 г. ученые продемонстрировали руководству СССР первый высокочистый урановый слиток. Но американцам к тому времени удалось вырваться вперед – и 16 июля 1945 г. они провели первое испытания атомной бомбы. После этого Курчатову по личному распоряжению Иосифа Сталина пришлось форсировать работу. Но и полномочия он получил, по тогдашним меркам, почти безграничные. От ЦК атомный проект курировал Лаврентий Берия. Курчатов ежедневно анализировал информацию, поступавшую от внешней разведки и из десятков советских лабораторий.
Руководить учеными – особое искусство. Курчатову удавалось добиваться от своих сотрудников фантастической работоспособности только потому, что он сам трудился больше других, без передышки. Это давало ему право «перегружать» всех, кто работал на атомный проект. И – добиваться своего. «Он мог вызвать человека поздним вечером, поручить ему кучу дел, попросив сделать все к утру и на прощание сказать: «Ну иди отдыхай». Требовательный, он постоянно был бодр, весел, любил остроту, шутку», – вспоминал Кирилл Щёлкин, один из легендарных советских ядерщиков.
Кстати
Курчатов терпеть не мог длинных и пустопорожних собраний, конференций и приемов. Однажды он так разыграл «прозаседавшихся» академиков, что они надолго запомнили шутку знаменитого коллеги. В тот вечер Игорю Васильевичу пришлось выслушать столько длинных докладов, что он вышел в холл и попросил своего охранника добыть в буфете как можно больше пробок от шампанского. Получив несколько десятков пробок, Курчатов проник в гардероб и рассовал их по карманам пальто своих говорливых коллег: «Пускай жены увидят, чем они по ночам занимаются и устроят им головомойку!»
Курчатовцам удалось на удивление быстро разработать уникальное опытное поле для отработки технологий создания плутония. Это был первый в Европе и второй в мире атомный реактор – Ф-1. Он заработал в Покровском-Стрешневе в конце 1946 г. Курчатов сам запустил систему, в которой началась цепная реакция. А через полтора года, отработав технологии, он запустил и оружейный реактор, создание которого потребовало нескольких месяцев перенапряжения. Он заработал на южном берегу озера Кызыл-Таш, на Алтае, далеко от столиц. Именно оттуда советские атомщики получили драгоценный плутоний.
Но это было только началом самого дорогостоящего проекта в истории советской науки и оборонной промышленности (известно, что создание ракетной отрасли и космонавтики потребовало куда меньше капиталовложений). Для укрощения атома пришлось создавать новые отрасли, новые научные школы, ставить сотни небывалых опытов…
Перед страной, погруженной в послевоенную разруху, стояла тяжелейшая задача – и многим пришлось пожертвовать. За несколько лет в СССР не
