Он кивнул.

– Даже если слова ничего не исправят, – его глаза блеснули, прежде чем сфокусироваться на ней. – Надя, можно мне остаться?

Она нахмурилась, прежде чем поняла, о чем он спрашивает. Ох.

Смутившись, Малахия поспешил объясниться:

– Я не хочу быть один. – На мгновение он задумался. – Нет, все-таки я лучше пойду. Тебе нужно отдохнуть. Я не хочу подвергать тебя опасности и…

Надя крепко держала его за руку.

– Не уходи, – прошептала она. – Мы обязательно поругаемся из-за того, что ты убил мою богиню, но как-нибудь потом.

– Только если сперва мы поругаемся из-за того, что ты лишила мою страну магии крови.

Она подвинулась, прекрасно осознавая, что ни то, ни другое невозможно простить. Морщась от боли в ребрах, она позволила ему скользнуть в постель рядом с ней, оставив между ними немного пространства. Ей хотелось поцеловать его, ощутить на себе вес его тела, но она не могла заставить себя приблизиться к нему. Она не знала, как преодолеть пропасть, которая разверзлась между ними.

– Где мы? – спросила Надя, решив, что это достаточно безопасный вопрос.

Она положила голову на локоть, подняла другую руку и переплела их пальцы, не решаясь на большее.

– Понятия не имею. Мы в нескольких днях пути от Комязалова, глубоко в лесах. В какой-то заброшенной крепости.

– Дней?

– Ты не приходила в себя три дня, Надя.

– Как?

На его лице промелькнуло застенчивое выражение.

– Ну, единственным способом вытащить тебя оттуда была магия хаоса, больше у меня ничего нет. Оказывается, если бы ты не была таким могущественным и загадочным созданием, она бы полностью тебя уничтожила.

– Малахия.

– Но ты же в порядке! Рашид чуть не оторвал мне голову. Ты знала, что он целитель?

– Ты просто ужасен.

– Я помогал!

– C остальными все в порядке?

– Смотря что ты подразумеваешь под словами «в порядке», но в общем – да.

– А ты умеешь утешить.

– Я думал, мы все уже давно поняли, что это не мой конек, – он провел большим пальцем по ее костяшкам.

Надя задумалась.

– Как ты думаешь, мы в крепости охотников на Стервятников?

– Ох, – кажется, эта мысль не приходила ему в голову. – Да, вероятно, ты права.

– Будь осторожен.

– Она убила Живию, это ей следует быть осторожной, – мрачно сказал Малахия. – Как эта реликвия оказалась у нее?

– Я больше не хотела видеть этот кинжал, – прошептала Надя. Она не знала, что за эмоция отразилась на его лице, но от этого ей стало грустно и неуютно. – У тебя есть шрам?

– Что?

Схватившись за край его рубашки, Надя потянула ткань вверх. Уже на середине она начала заливаться краской.

– Кровь и кости, остановись. Лучше я сам, – со смехом сказал Малахия. Он стянул рубашку через голову и бросил ее на пол.

Шрам был совсем свежим, а кожа над его сердцем выглядела бугристой и стянутой. Она прикоснулась к этому месту, и внезапно очень остро ощутила его близость, его тепло. Как легко было бы приподнять голову и поцеловать его. Надя уже не обращала внимания на пульсирующие изменения в его теле: это стало чем-то вроде привычного ужаса. Она взглянула на него из-под ресниц. Глаза Малахии потемнели, а зрачки расширились, полностью скрыв светлую радужку.

– Подожди, ты должен сказать, как выглядит шрам у меня на спине, – сказала она, полностью разрушив момент. Надя перевернулась на живот, хрипло выдохнув от боли в ребрах.

Он недоверчиво рассмеялся, и это был приятный звук.

– Что?

– Болотная ведьма ударила меня в спину, и это было очень драматично. Я умерла на несколько часов! Ты многое пропустил.

Последовало долгое молчание. Она повернула голову и обнаружила, что он наблюдает за ней с мучительно нежным выражением на лице.

– Малахия?

– Я почувствовал это. Я думал, тебя больше нет, – сказал он дрожащим голосом. – Я почти сдался.

Надя прижалась щекой к подушке.

– Почти, но не полностью?

Он слегка покачал головой:

– Не знаю. Наверное, весь мир не должен страдать за мои ошибки. Серефин довольно настойчиво пытался донести до меня эту мысль.

Надя засмеялась. Боги, как же ей было больно.

Малахия протянул руку, осторожно скользнув под подол ее туники. Кончики его пальцев приятно коснулись ее кожи, когда он провел рукой вверх по позвоночнику.

– Не могу в это поверить, – сказал он, прижимая ладонь к шраму. Все ее тело пылало от его прикосновения. – Тебя ранили ржавой пилой? Впечатляюще.

– Это убило меня!

– О, не будь такой бестактной, – в голосе Малахии звучала боль. Он все еще скорбел. То, что они ускользнули от смерти, было благословением. Или проклятием, если брать в расчет участие Чирнога, но это не могло продолжаться долго. Надя пыталась спасти Живию, но реликвии были слишком могущественным оружием.

Он осторожно провел по шрамам на ее боках, оставленным его когтями.

– Prszystem, towy dżimyka, – прошептал он.

Надя не ожидала услышать от него этих слов.

Человек, который не испытывает угрызений совести, никогда не стал бы просить прощения.

Малахия наклонился и поцеловал ее в лопатку, воспламеняя каждый нерв в ее теле.

– Спи, Надежда, – он опустил ее тунику. – Возможно, это наша последняя возможность как следует отдохнуть.