Поддержка Корейской войны в США ослабевает

В Соединенных Штатах настроение резко изменилось. Трумэн подвергался яростным нападкам со стороны общественности, СМИ и республиканцев. Общим рефреном было: «Почему американские мальчики приносятся в жертву в этой далекой, Богом забытой стране?» Корреспонденция Трумэна и результаты опросов показывали соотношение 20:1 против войны, а СМИ критиковали ход ведения войны и задавали вопросы, почему Соединенные США оказались к ней настолько не готовы. Лидер республиканцев, сенатор Роберт Тафт, призвал к отставке Дина Ачесона, а влиятельные братья Алсоп писали, что политика министра обороны Луиса Джонсона была «катастрофической».

С другой стороны, некоторые «ястребы» требовали применения атомной бомбы до того, как следующие американские юноши окажутся принесены в жертву. Один плакат гласил: «ТЫ УЖЕ ДЕЛАЛ ЭТО РАНЬШЕ, ГАРРИ! СБРОСЬ НА НИХ ОДНУ БОМБУ И ПОКОНЧИМ С ЭТИМ». В дополнение к проблемам президента, китайские националисты предлагали послать войска, а Макартур сам отправился на Формозу и выразил поддержку своему старому товарищу, скользкому и самолюбивому генералиссимусу Чан Кайши. Более того, Мак был сфотографирован в момент продолжительного поцелуя руки обворожительной мадам Чан Кайши, что привело в ярость античанкайшистскую фракцию в Госдепартаменте и Конгрессе.

Что касается промышленного индекса Доу Джонса, то к середине июля он упал на 15 % с 229 до 197 всего за месяц, но затем, по мере стабилизации фронта и удержания Пусанского периметра, к концу августа снова поднялся до 222. Тем не менее, ожидания были пессимистичны, поскольку авторы рыночных комментариев беспокоились о налоге на сверхприбыль и о дальнейшем развитии событий в Азии. Азии. Было много сравнений с падающими костяшками домино.

Стратегия победы над Северной Кореей генерала Макартура

На самом деле Макартур все больше становился проблемой для президента, поскольку он манипулировал средствами массовой информации и своими друзьями в Конгрессе, добиваясь большей свободы действий в Корее. Сейчас, читая речи Макартура, трудно понять, что так взволновало Трумэна и Ачесона, но в основном все сводилось к тому, что Макартур хотел нанести по Северной Корее и Китаю нокаутирующий удар, невзирая на глобальные последствия. Трумэн и Ачесон боялись, что он может по ошибке разжечь Третью мировую войну. Невероятно, но ни один из них никогда не встречался с Макартуром, который на самом деле не возвращался в Соединенные Штаты с конца 1930-х годов.

Ситуация была такова: кровавый тупик на поле боя и громкое недовольство общественности дома, когда Макартур придумал то, что он скромно описывает в мемуарах как мастерский фланговый удар с развитием успеха на тыл противника, который разорвал его линии снабжения и окружил все его силы к югу от Сеула. Единственной альтернативой был фронтальный прорыв из Пусанского периметра, который, в случае успеха, привел бы к затяжной и кровавой кампании на всем протяжении полуострова.

Макартур выбрал в качестве отправной точки для высадки амфибийного десанта порт Инчхон, расположенный в 20 милях к западу от Сеула и более чем в 200 милях к северу от Пусана. Военные эксперты всегда считали Инчхон, размером примерно с Джерси-Сити, абсолютно неуязвимым для высадки десанта. К порту можно было подойти только по узкому извилистому каналу, который можно легко заминировать, и он точно окажется заблокирован, если в нем затонет хотя бы один корабль. В Инчхоне не было пляжей, приливы и отливы были огромными (30 футов и более), и только во время прилива десантные суда могли подойти к стене, защищавшей Вольмидо, возвышенный, сильно укрепленный остров, который контролировал гавань. Через два часа после прилива десантные суда застревали в грязи. Во время прилива стена возвышалась на 60 футов над уровнем воды, и атака на нее считалась самоубийственной. Кроме того, вдоль нее располагались сторожевые посты, укомплектованные элитными войсками. Даже если бы крепость была взята, десанту пришлось бы под огнем пройти длинную каменную дорогу в Инчхон и пробиваться из дома в дом через самое сердце города[263].

Когда Аверелл Гарриман, специальный посланник президента, посетил Токио в августе 1950 года, Макартур изложил ему план в блестящей полуторачасовой презентации. Он заявил, что он поразит и победит северокорейцев, сделав при этом невозможное (сравнив себя с британским генералом XVIII века Вулфом, который одержал победу над французским генералом Монткальмом в битве при Квебеке в 1759 году. Макартур верил в реинкарнацию, и у него была привычка сравнивать себя с давно умершими генералами, когда он составлял планы сражений). Решение должно было быть принято незамедлительно. Максимальные приливы и отливы должны были наступить 15 сентября, и атака должна была быть предпринята до наступления корейской зимы. План был полностью разработан Макартуром. Гарриман, старый мудрый лис, был впечатлен.

Однако, когда он вернулся в Вашингтон и изложил план президенту, Объединенному комитету начальников штабов и Совету национальной безопасности, они были потрясены. Генерал Омар Брэдли, председатель Объединенного комитета начальников штабов и весьма уважаемый стратег, сказал, что это «самый рискованный план, о котором я когда-либо слышал»[264]. Адмирал Форрест Шерман, начальник военно-морских операций, заявил: «Если задаться целью перечислить все возможные географические и военные препятствия – все они найдутся у Инчхона». Другие члены Объединенного комитета начальников штабов согласились, и даже даже некоторые из штаба Макартура признали, что шансы были 1:50. Брэдли писал, что «неудача может стать национальной или даже международной катастрофой, не только в военном, но и в психологическом плане». Слишком много вещей могли пойти не так.

Но Трумэн купился на эту идею. Он знал, что это была грандиозная авантюра, и он понимал последствия в случае неудачи. Мнение военных было отрицательным и, по сути, Трумэн не любил Макартура, не доверял ему и не уважал его, Он считал Макартура «чертовым эгоистом». Он также был невысокого мнения о генералах, об их образовании, полученном в Вест-Пойнте, и о военной кастовой системе. Но план ему понравился, и он приказал трем членам Объединенного комитета начальников штабов, Гарриману и министру армии Фрэнку Пейсу, отправиться в Токио для проведения первого военного совета с Макартуром.

На встрече военные эксперты выступили против плана десанта на Инчхон как слишком опасного[265]. Объединенный комитет начальников штабов утверждал, что Инчхон находится слишком далеко в тылу, что Пусанский плацдарм будет ослаблен и поставлен под угрозу в результате передислокации Первой дивизии морской пехоты, и что при подготовке операции такого масштаба будет невозможно сохранить секретность. Но прежде всего, это было слишком рискованно. Морские пехотинцы должны были стать первой волной, и эксперты ставили под сомнение их способность преодолеть нависающую стену перед лицом гарнизона и под обстрелом. Эксперты по амфибиям утверждали, что десантные корабли застрянут в грязи, как утки перед охотником. Военно-морской флот