Шрифт:
Закладка:
Той ночью, когда стражники вывели его из камеры, Нейтан был уверен, что идет на эшафот. Вдохнул во дворе полной грудью прохладный ночной воздух — и вдруг разум как будто окутал густой туман. Все вокруг исчезло, словно он погрузился в сон — тревожный, пугающий, в котором пытаешься бежать, но не можешь сдвинуться с места, хочешь кричать, но слова не идут с языка и губ. А потом увидел напротив глаза с огромными зрачками, окруженными тонкими кольцами бесцветных радужек. Ноздри заполнил запах лилий, всегда исходивший от Верховного мага Табирнии. Он и правда стоял напротив и от его взгляда было не убежать, не спрятаться. Скорее всего, длилось это лишь несколько мгновений, но Нейтану показалось, что прошли годы, прежде чем длинные белые ресницы опустились.
«Вы были правы, герцогиня, — прошелестел невыразительный голос. — Но завтра на рассвете ваш внук должен покинуть Ондол».
По бледным губам скользнула призрачная улыбка.
«До встречи, маркиз. Увидимся на поле боя».
Верховный маг исчез — растворился в ночи, словно призрак — лишь аромат лилий остался витать в воздухе. Этот запах до сих пор преследовал Нейтана в ночных кошмарах, где ему снилась огромная белая змея, стоящая перед ним на хвосте, готовая ужалить или проглотить.
Днем он мог прогнать воспоминания, пряча боль и растерянность за улыбками и смехом, днем он мог не думать о событиях, которые на самом деле привели его сюда. В чем была права бабушка, о каком поле битвы говорил Верховный маг? Бабушка ничего не стала объяснять, обронив на прощание: «Поверь, так нужно. Ты все поймешь со временем». Новые друзья знали его недостаточно хорошо, чтобы разглядеть за легкомысленными шутками и бравадой обуревавшие его истинные чувства, а вот Тилшарг… Тилшарг как-то поняла, что с ним происходит. Здесь, на этой поляне, он смог, наконец, признаться самому себе, что она стала для него не просто хозяйкой, веселой собутыльницей, другом и любовницей. Осознать, что рядом с ней постепенно исчезли и страх, и сожаления, и вот, наконец, ушла боль. Теперь уже прошлая жизнь начала казаться сном, а нынешняя — реальностью. Все это, похоже, как-то было связано с укусами и, с одной стороны, Нейтану очень хотелось расспросить о том, что с ним происходит, но в тоже время, хотелось просто позволить событиям идти своим чередом. Может быть, Мэйрис Путешественник все-таки сказал ему правду? Может быть, все и впрямь будет хорошо? Покинув свой мир, он потерял прежнего себя и еще не разобрался с тем, кем уже стал и еще может стать здесь, но, пожалуй, начинал понимать, каким хочет видеть себя, какой дорогой ему предстоит идти вперед. А если он впрямь может оказаться полезным местным жителям, по крайней мере, Тилшарг, что ж, он готов.
Эльфы, захмелев, пустились в пляс. Они кружили на покрытой воском поверхности пня, под аккомпанемент маленьких барабанов, свирелек и стройного хора голосов. Феи прощались с летом, солнцем и зеленью травы, готовились к зимнему сну, чтобы весной проснуться вновь, славя окружающий мир.
Спустя час Тилшарг и Нейтан, распрощавшись с гостеприимными хозяевами поляны, вновь поднялись по склону. Несколько эльфов никак не желали расставаться с Нейтаном и кружили вокруг них, переговариваясь на своем языке. Они смеялись и кувыркались в воздухе, освещая путникам дорогу сияющими крылышками. Гугдармы паслись там, где их оставили, и при виде путников, приветственно вскинули рогатые головы.
— Кажется, феи собираются лететь вместе с нами в город, — заметил Нейтан, сев на гугдарма.
— Да уж. Будет у тебя компания до самого праздника, — рассмеялась Тилшарг, вспрыгнув на Юззэ.
* * *
— Может быть, впустить их в дом? — спросил Нейтан Тодду. Феи действительно последовали за ними и теперь весело порхали за окном с листа на листок.
— Постучатся, если замерзнут они! — Тодда, улыбаясь и, прижав руки к груди, восхищенно смотрел на фей. — Атэл, особенный вы, атэл, раз лесные огоньки полюбили вас!
— Ну не знаю… — с сомнением протянул Нейтан, хотя слова слуги были ему приятны. — Приготовь им какое-нибудь лакомство. Ты знаешь, что они любят?
— Баночка меда у меня есть. Можно положить немного в мисочку. И можете попросить шерсти у атэл Ханет вы, чтобы феям было гнездо из чего свить. Купил сегодня, я знаю, он. Вагга сказал мне. А завтра за бусинками сходим и сделаем бусики! — в голосе Тодды слышался неподдельный энтузиазм, ему явно не терпелось приняться за работу.
— Бусики… да, непременно, — стараясь не расхохотаться, ответил Нейтан, представив, как старательно нанизывает на нитку крохотные бусинки. Что ж, по крайней мере, Тодда больше не рыдал, да и вообще заметно повеселел.
— Вообще, уже довольно поздно, но ты сходи к Вагге и попроси шерсть. Думаю, Ханет не станет возражать, когда узнает, для чего мы ее позаимствовали, — кинув взгляд на часы, заметил Нейтан.
Тодда округлил глаза, словно подобное предположение ввергло его в священный ужас, и решительно помотал головой.
— Никогда не возьмет вещи атэл без разрешения ни один слуга!
Делать было нечего, пришлось Нейтану отправиться к Ханету самому. К счастью, тот еще не лег и, когда Нейтан изложил свою просьбу, не только дал клубок шерсти, но и выразил желание посмотреть на фей.
— Атир недовольна будет, что среди ночи ушли вы, — попытался было остановить его Вагга, но Ханет отмахнулся:
— Да ладно! Я же к Нейтану иду в соседний номер, чего это ей быть недовольной?
— Молодец, — усмехнулся Нейтан, когда они вышли из номера. — Вижу, мои уроки обращения со слугами не прошли даром!
— Стараюсь!
Увидев Ханета, облаченного в домашний халат, Тодда покачал головой, но, должным образом поприветствовав гостя, сказал лишь:
— Открою окно я. Атэл, отдайте феечкам шерсть и угощение тогда.
Он указал на маленькое блюдечко с медом, стоящее на подоконнике.
— Хорошо, — кивнул Нейтан.
Ханет с любопытством наблюдал за ними. Феи, порхавшие по другую сторону стекла, тоже заметили, что в комнате происходит что-то интересное, и, перестав перелетать с листка на листок, зависли в воздухе, глядя на людей. Тодда открыл окно, Нейтан поставил на подоконник блюдечко с медом и протянул шерсть.
— Это чтобы вы не замерзли ночью, — пояснил он. — Ее принес Ханет, он мой друг. А это мед, чтобы вы могли поужинать. Его принес Тодда, мой слуга.
Феи заулыбались, закивали, переговариваясь тоненькими, переливчатыми, словно серебряные колокольчики голосками. Они забрали и мед, и шерсть, жестами показав Нейтану, как благодарны за заботу.
— Забавно, у нас похожие домики лепят
