приветлив. Весь год Кэйл (так звали юношу) не шел у торговца из головы и, вернувшись в его селение следующим летом, он предложил ему службу в обозе, пообещав, что со временем тот сумеет заработать денег на хорошего лекаря. Кейл подумал немного и согласился. Вся его семья погибла при пожаре, вспыхнувшем в доме от удара молнии. Он уцелел лишь потому, что отец успел выбросить сына в окно. С тех пор Кейл жил на подачки соседей, подрабатывая то у одного, то у другого. Что ему было терять?

Он оказался хорошим помощником — исполнительным, услужливым, готовым днями и ночами напролет присматривать за теми, кого вез в Забраг хозяин. Помогал торговцу убеждать семьи юношей, чтобы те согласились отпустить их, а после подбадривал тех, кто уезжал с ними, помогал и рассказывал о дардах так, что люди забывали обо всех сомнениях и страхах.

Прошло несколько лет. Однажды Кэйл увидел в Запопье молодую стражницу по имени Тэпраг, охранявшую гостиницу при Аукционном доме, и впервые позавидовал тем, кого привозили на продажу в Забраг. Но Тэпраг и не смотрела на калеку — да и кто бы стал думать о таком, как о гзартме? Так тогда думал Кэйл. Он надеялся, уехав из Запопья, выбросить из головы Тэпраг, но не смог. Тогда юноша решил оставить службу и больше не возвращаться, но вскоре понял, что согласен довольствоваться хотя бы встречей с Тепраг раз в год.

Кэйл никому не рассказывал о своих желаниях, думая, что его поднимут на смех, или, еще хуже, расскажут обо всем Тэпраг. Он по-прежнему оставался внимательным, предупредительным и отзывчивым, и помогал торговцу ничуть не хуже, чем прежде.

Однажды, придя вечером в свою комнату, Кэйл увидел, что все его вещи разбросаны, а сундучок, в котором хранились деньги, разбит. Кэйл рассказал все торговцу и тот позвал шаджйаранг. Среди тех, кто пришел искать вора, оказалась и Тэпраг. Обыскали все комнаты они и нашли пропажу у одного из юношей, привезенных на продажу. Вечером Кэйл пришел к торговцу, которому принадлежал незадачливый воришка, и спросил, что тот собирается сделать с ним.

— Оставлю в Барыгане, там найдутся те, кто захочет за него заплатить, — зло ответил торговец. Воришка был красив, торговец рассчитывал получить за него хорошую цену во время аукциона, но понимал, что теперь вряд ли кто-то захочет взять в свой дом вора.

— Здесь достаточно денег, чтобы заплатить за хорошего гзартму, — сказал Кэйл, протянув торговцу кошелек, который вернули ему шаджйаранги. — Пожалуйста, возьми и отвези этого парня обратно домой…

— Да этот юноша просто сиял благостью Тау! — присвистнула Аджарг. — А что торговец?

— Взял деньги и отпустил воришку.

— Ну хоть что-то осталось неизменным в этом мире! — Аджарг подмигнула Денджирг. — Если бы торговец проявил благородство и не взял денег, Йоджинг Свирепая лишилась бы покоя и сна, ведь ей бы пришлось пересмотреть свое отношение к людской расе.

— Те не должна так говорить о Йоджинг! — вскинулась Денджирг, но Вейлинейл поднял руку, останавливая ее.

— Аджарг хоть и непочтительна, но, по сути, права. Многоуважаемой Йоджинг приходится чаще иметь дело с теми, кого сложно назвать лучшими представителями человеческой расы. А об этом происшествии толковали до конца ярмарки, самые азартные даже бились об заклад, споря о том, что заставило Кэйла совершить подобный поступок.

Денджирг невольно подалась вперед:

— Почему же он сделал это?

Вэйлинейл сдержанно улыбнулся.

— На следующий день, когда Кэйл шел через двор, кто-то окликнул его. Это была Тэпраг. Она подошла к Кэйлу и сказала:

— Я слышала, ты отдал все свои деньги, чтобы выкупить того, кто тебя обокрал. Почему ты так сделал?

— Я слышал о Барыгане и знаю, что там ждет таких, как он, атир.

— Ты добр, возможно, даже слишком, — проворчала Тэпраг и вернулась обратно к воротам.

Однако на следующий день она вновь окликнул Кэйла и заговорила с ним, а потом снова и снова.

За два дня до окончания аукциона она исчезла. Кэйл думал, что уже не увидит ее до следующего года, однако на заставе Тэпраг догнала караван верхом на гугдарме и положила на колени Кэйлу, сидевшему на козлах повозки, странный цветок с пушистыми белыми лепестками и черными тычинками.

— Эти цветы растут на отвесных скалах, — сказала он. — Я подумала, что хочу подарить тебе такой.

Кэйл заметил, что ее руки и ноги покрывают ссадины, представил, как Тэпраг карабкается по отвесной скале и задрожал, хотя бояться уже было нечего.

— Вы ведь могли сорваться, атир, — сказал он. — Не стоило вам так рисковать.

— Они делают так, чтобы показать серьезность своих намерений, — с досадой проворчал торговец, сидящий рядом с Кэйлом. Он знал кое-что об обычаях дард и, понимая, что вот-вот лишится помощника, с трудом сдерживал досаду. — Эта госпожа хочет взять тебя в свой дом, Кэйл.

Багрово покраснев, Кэйл принялся отнекиваться, и Тэпраг еще долго убеждала его в том, что не шутит над ним, а после, устав убеждать, бросила на колени торговцу увесистый мешок с золотом.

— Отдай его родным выкуп.

— Но у него нет родных, — сказал торговец, но Тэпраг махнула рукой:

— Значит, оставь себе. Я ведь забираю твоего помощника.

С этими словами она пересадила Кэйла на спину своего гугдарма и увезла обратно в Запопье.

— Дарды видят сердцем, а не глазами, — сказала она Кэйлу по дороге. — Наши илльх-гзартмы вылечат тебя, если захочешь, но знай, что ты и сейчас прекраснее всех, кого я встречала прежде.

Она привезла Кэйла прямиком к артмам Древнего Дома и те одобрили ее выбор, а вскоре и Удра простерла над Кэйлом свою благословляющую длань. Со временем Кэйл избавился от бельма на глазу, а через несколько лет — и от хромоты… Я удовлетворил ваше любопытство, будущая шаджадерра Забрага?

— А? — Денджирг встрепенулась, не сразу поняв, что рассказ уже закончился. — Да-да, благодарю, почтенный артма, вы очень мне помогли…

— Но сказанное мной нисколько не приблизило вас к отгадке, — улыбнулся Вэйлинейл и Денджирг вынуждена была согласиться:

— Верно. Мне есть над чем подумать…

— Что ж, постарайтесь выйти незамеченными, как и вошли, — артма Вэйлинэйл поднялся и, даже не взглянув на Аджерг, исчез в темноте — лишь аромат нездешних цветов еще пару мгновений напоминал о том, что он был в беседке.

* * *

Облачившись в костюм для верховой езды — шаровары, высокие сапоги, ладно облегающие ноги, рубашку и длинный кафтан с разрезами по бокам, Нейтан вышел в гзартмовий двор, где — невероятно! — в этот час не оказалось ни души. Даже павлины — и те удалились на свои насесты в