«если вспомнить количество ранений, которые дед получил на Гражданской войне — рубился он очень жёстко. И лез в самое пекло. Однажды в снегопад в колонну белых воткнулись. Смотрят — кругом офицеры, и давай их рубать. У него на лбу тоже отметина от шашки, видимо, голову вовремя убрал, а рана достаточно глубокая. И прострелен был. Его жёсткость, я считаю, была воспитана в Серебряных Прудах. Она пошла от его отца, Ивана Ионовича, который был конюхом у графа Шереметева. Мать, Елизавета Фёдоровна, верующая, староста Никольской церкви, тоже была очень стойким человеком — ведь нужно было иметь мужество, чтобы в 1936 году пойти в Кремль просить не разрушать церковь. А сын комбриг… Пробилась на прием к Сталину, потом — к Калинину. И её просьбу удовлетворили. Иван Ионович, честно говоря, не особо-то и в церковь ходил — он слыл кулачным бойцом. Когда я еще маленьким приезжал в Серебряные Пруды, мне рассказывала тетя Нюра Кабанова, которая была замужем за Петром Чуйковым: “На масленицу кулачные бои, у соседки бабы Лизы (Елизаветы Федоровны. — А. В.) муж с кулачек притащился, за живот держится — Ванчай, говорит, Ионовский огрел пудовым кулаком своим, надо на печке полежать. А к утру помер. Иван Ионович с одного удара укладывал наповал. С ним старались не выходить напрямую — падали, хватали за валенки, чтобы сковать движения — а лежачего бить нельзя. Так он из этих валенок выпрыгивал, и босиком бежал по льду реки Осётр, по мосту — и снова махаться. Страшный в этом отношении человек был. А для войны такие и нужны — смелые, отчаянные, дерзкие, которые могут, не дрогнув, смерти в глаза смотреть. Чуйков и чуйковцы — это очень сильные воины. И пусть дед рисковал, но ведь он со своими частями практически не отступал. Он все время шел вперед. И потери были меньше, чем у других — а задачи выполнялись».

В 1922 году Василий Чуйков, имевший два ордена Красного Знамени, поступил в Военную академию им. М.В. Фрунзе, продолжив обучение на Восточном факультете той же академии, на котором готовили разведчиков. В свою первую командировку в Китай он отправился в 1926 году. Позже он вспоминал: «Сибирь была мне знакома по моей боевой юности. Там в борьбе с Колчаком я получил боевое крещение и в боях под Бугурусланом стал командиром полка. Суровым был поход против войск Колчака и других генералов царской армии. Теперь за окном вагона мелькали мирные платформы. Селения и деревни залечили свои огненные раны. Поезда шли — хотя и с частыми опозданиями, но уже не по расписанию Гражданской войны. В 1919 г. от Кургана до Москвы наш полк двигался по железной дороге больше месяца».

Именно из этих курганских степей происходит и наш род Ведяевых. В своих воспоминаниях родной брат моего деда — Алексей Дмитриевич Ведяев — пишет: «В 1918–1919 годах обстановка в Зауралье была сложной… В районе Пресновки, Казанки, Лопаток, Больше-Курейного, Мало-Курейного (в этом селе жила семья моего прадеда, кузнеца Дмитрия Степановича Ведяева. — А. В.) воевала 5-я стрелковая дивизия в составе 1-й и 3-й бригад, шести полков. Командиром 43-го полка был В.И. Чуйков, командовавший затем 62-й армией под Сталинградом. Шли бои с переменным успехом. Колчаковцы в Больше-Курейном расстреляли священника, сожгли многие дома, посчитав, что красноармейцы спрятались в церкви. … В память о тех боях есть обелиски в Больше-Курейном и возле озера Кислого. В Отечественную войну, под Ржевом, в этой 5-й Краснознамённой стрелковой дивизии, переименованной в 44-ю Гвардейскую, довелось воевать и мне, а под командованием В.И. Чуйкова — на Украине, Молдавии в составе 8-й Гвардейской армии. Неисповедимы пути Господни».

В 1945 году гвардейцы Чуйкова форсировали Вислу и Одер, штурмовали Зееловские высоты — ворота к Берлину. Имея за плечами 200-дневный опыт боёв в полностью разрушенном Сталинграде, они умело вели уличные бои в Берлине. Именно на командном пункте Чуйкова 2 мая 1945 года капитулировал начальник Берлинского гарнизона генерал от артиллерии Хельмут Вейдлинг, также поначалу пытавшийся организовать оборону города таким образом, чтобы биться за каждый дом — но, в отличие от Чуйкова, безуспешно.

А вот Чуйков в Сталинграде выстоял — значит, был сильнее и как полководец, и как человек. «Чуйков чувствовал суть каждой битвы, — рассказывает генерал-полковник Анатолий Григорьевич Мережко, в годы войны служивший помощником начальника оперативного отдела штаба 62-й армии. — Он был настойчив и упорен… Чуйков воплотил в себе все черты, которые традиционно приписывают русским — как в песне поётся: “Гулять так гулять, стрелять так стрелять”. Для него война была делом всей жизни. Он обладал неуемной энергией, заражавшей всех вокруг: от командиров до солдат. Будь характер Чуйкова иным, мы бы не сумели удержать Сталинград».

Первый удар прорвавшихся к Волге немцев приняли на себя в августе 1942 года чекисты — мы об этом подробно расскажем в одной из последующих глав. В своих воспоминаниях Маршал Советского Союза Василий Иванович Чуйков пишет: «Воинам 10-й дивизии Внутренних войск НКВД полковника А.А. Сараева пришлось быть первыми защитниками Сталинграда, и они с честью выдержали это труднейшее испытание, мужественно и самоотверженно сражались с превосходящими силами врага до подхода частей и соединений 62-й армии». Чекисты стояли насмерть — из 7 тыс. 568 бойцов 10-й дивизии НКВД СССР в живых осталось около 200 человек, но они удержали город до подхода дивизий Родимцева, Батюка, Гурьева и Жолудева во второй половине сентября и обеспечили их переправу на правый берег Волги. Среди тех, кто сражался в Сталинграде, были только элитные наиболее подготовленные части, преимущественно гвардейцы. Поэтому можно себе представить всеобщее недоумение после выхода «Архипелага» Солженицына. В своем открытом письме этому брюзжащему клеветнику Маршал Советского Союза Чуйков пишет: «Когда я прочитал в “Правде”, что в наши дни нашелся человек, который победу под Сталинградом приписывает штрафным батальонам, не поверил своим глазам. Мне известно, что А. Солженицын — лауреат Нобелевской премии. Я не вникаю в то, какие обстоятельства способствовали присвоению ему этого звания. Но звание лауреата Нобелевской премии ко многому обязывает. На мой взгляд, оно несовместимо с невежеством и ложью. Передо мной на столе книга под названием “Архипелаг Гулаг”, автор А. Солженицын. Не знаком с Солженицыным, который, оперируя выдуманными “фактами” (попробуй проверь их!), снабжает врагов мира и прогресса потоком лжи и клеветы на нашу Родину и на наш народ. <…> На страницах 91 и 92 вижу: “В том же году, после неудач под Керчью (120 тысяч пленных), под Харьковом (еще больше), в ходе крупного южного отступления на