— Поддерживать равновесие… — Энакин задумался, — это очень непросто… Я как будто стою перед огромным пультом, размером со всю галактику, а каждая планета, каждая луна, каждый астероид или комета — это отдельный переключатель с кучей положений. И никаких инструкций… Знаешь, а это даже иронично. В Ордене считали, что я принесу равновесие в Силе. Отец хотел от меня того же… Но никто не говорил, что для этого я должен быть жив. Возможно, что смерть и есть мое наказание за все то, что я сделал при жизни.

— Недостаточная кара за то, что ты сделал.

— Может быть, — Скайуокер-старший вновь посмотрел куда-то сквозь нее. — Вот зачем ты здесь на самом деле… Не поговорить — стать моим палачом.

— Мне бы этого очень хотелось, — Асока сцепила зубы так, что заболели мышцы лица.

— Почему же не сделаешь это? — спросила Энакин.

— Если я что-то и понимаю в Силе, так это то, что ничто не происходит просто так, — отрывисто сообщила Асока. — И, раз ты сердцевина какой-то системы, маятник равновесия, то твое уничтожение станет катастрофическим для всего того, что функционирует. Я не знаю, в чем именно заключается суть поддержания Равновесия Силы тобой… Но думаю, что это нечто очень важное и нужное, раз оно необходимо. И раз необходим ты. Настолько, что у тебя нет возможности оторваться от своих дел, чтобы дать наставления своим детям.

Тускло-синее лицо Энакина стало еще более бледным.

— Их правильное обучение требует продолжительного времени, — сухо сказал он. — Я не могу позволить себе отлучаться надолго и часто.

— Но сейчас же смог?

— Ты была готова убить Люка, чтобы привлечь мое внимание, — пояснил свой мотив Скайуокер-старший.

Асока на мгновение задумалась — а точно бы она сделала это, если б ее бывший учитель не появился?

Ещё полчаса девушка была уверена в том, что без лишних колебаний сделает то, что задумала с самого начала. Кто об этом узнает? Призрак Люка Скайуокера сообщит гранд-адмиралу Трауну о том, что она нарушила приказ?

До встречи со своим учителем, она была непоколебима, готова прервать жизнь человека, который слишком важен для всех сторон галактического конфликта, как величайшая драгоценность. Одно простое движение клинком — и тот, кто может стать как злейшим и сильнейшим врагом (что более вероятно), так и верным союзником (что более чем сомнительно) отправится в Силу.

Скорее всего даже не станет Призраком Силы — для этого нужны отменные способности и знания, коих у Люка Скайуокера не так уж и много.

Но сейчас… Что-то в ней надломилось.

Нет, не слезливый рассказ Энакина о том, как он был обманут, использован, и, как она уже знала, выброшен на помойку.

И даже не слова о том, что Скайуокер-старший является центром равновесия Силы.

Она просто поняла…

Что так и не знает, на кой хатт она вообще делала все это.

Нет, сперва все было понятно.

Поняв, что Дарт Вейдер и Энакин Скайуокер — одно и то же лицо, она мечтала лишь об одном: знать причину, почему тот, кто учил её быть джедаем, верить Совету и доктринам Ордена, в одночасье переметнулся на другую сторону. Почему превратился в цепную игрушку Императора, почему не остановился, даже когда понял, что его использовали…

Энакин Скайуокер в самом деле умер. И не на борту второй «Звезды Смерти». И даже не на Мустафаре. Вовсе не в Храме джедаев, или в кабинете Верховного Канцлера.

Энакин Скайуокер окончательно умер на операционном столе, как только сделал свой первый осознанный вздох в обличье, в котором вся галактика узнала его как Дарта Вейдера. Тогда, когда его любимая женщина и, как он считал, нерожденный ребенок, погибли.

Асока стояла напротив бывшего Лорда ситов, что прежде был джедаем. Смотрела в его знакомое лицо, и никак не могла понять…

— Размышляешь над тем, почему я не попытался убить Императора, когда понял, что все, начиная с нашего знакомства на Набу, было манипулированием мной, моим мнением и моей судьбой? — спросил Энакин.

— Да, была такая мысль, — призналась Асока. — Нет, я догадалась, для чего тебе был нужен Старкиллер, террор-солдаты на Эгоне-IX…

— Это лишь малая часть того, что я делал для того, чтобы быть готовым к уничтожению Императора, — сообщил Энакин. — После становления мной Дартом Вейдером, Палпатин не считал нужным скрывать от меня большую часть того, что именно он делал для моей вербовки. Но еще больше я понимал сам. Вскармливание моей гордыни, чувства исключительности, обличение своим вниманием и заботой… Все это — лишь ловкие манипуляции, призванные лишь привязать меня к нему, сделать зависимым от его мнения, от его позиции, суждений. Мало-помалу, он подрывал мою веру в Орден джедаев, в Республику, демократию…

— Я бы пожалела тебя… — решила схохмить Асока, но призрачный разумный остановил ее кривой ухмылкой.

— Жалость — это последнее, что мне нужно, — сообщил он. — Просто потому, что я не заслуживаю ее. Я был слеп, пойдя на поводу того, кто на деле же дал мне меньше того, что привнесли в мою жизнь джедаи.

— И тебе потребовалось умереть, чтобы понять это, — заключила Асока. — Что ж, уже одна польза от нашей встречи есть.

— Только одна? — уточнил Энакин.

— Да, — подтвердила Тано. — Я поняла, что надо ценить тех, кто о тебе заботится и помогает в трудную минуту. А не в тех, кто способен лишь на сладкие обольстительные речи.

Скайуокер на мгновение задумался.

— Рад, что мой пример может тебя чему-то научить, — произнес он. — Ты совершенно права — нужно быть осторожным в выборе союзников. Тем более тех, кто влияет на твое суждение.

— Ох, чую подвох в этом изречении, — усмехнулась Асока, стараясь скрыть то, как же ей тяжело держать свою руку на весу, угрожая Скайуокеру-младшему. — Дай подумать… Ты намекаешь на Трауна?

— В основном, — сказал Призрак. — Повторюсь — я наблюдал за ним, когда он был на имперской службе. Траун сильно изменился — я могу оценивать это по тому, как благодаря его вмешательству, меняется галактика.

— Не подсказывай, я сама это скажу, — Асока щелкнула пальцами, направив их на бестелесную сущность. — Чем большего результата добивается Траун, тем сложнее тебе удерживать