Шрифт:
Закладка:
С. А между тем я ведь не посвящала вас в обстоятельства, которые возвысили меня в ваших глазах.
X. Нет, тебе нет равных! И все же, коль скоро там у тебя нет никаких надежд, сдается мне, что лучше всего тебе было бы поступить так, как я сказал.
С. Я ни за что не выйду замуж за человека, которого не люблю.
X. Не о замужестве сейчас речь. Я бы довольствовался твоей любовью или расположением, называй как хочешь, – лишь бы они были искренни. В дальнейшем ты бы, уверен, ко мне привязалась.
С. Откуда взяться привязанности, если в основе ее нет любви?!
X. И все же, сдается мне, ты была бы счастливее, чем сейчас. Тебе же доставляет удовольствие беседовать со мной, и ты сама говоришь, что испытываешь ко мне уважение, – а ведь после медового месяца только на этом и строятся отношения между супругами.
С. По-вашему, безбрачие не несет в себе никаких радостей?
X. Ты хочешь сказать, что безбрачие хорошо уже тем, что освобождает от обязательств?
С. Вовсе нет. Просто мне кажется, что долг, который исполняешь против воли, – не долг. Замужество значит для меня гораздо больше!
X. Больше, чем девичество?
С. Я понимаю, на что вы намекаете, сэр.
X. Ни на что я не намекал. Ты же сама не раз говорила, что серьезные отношения для тебя обуза. Разве строить глазки бойким молодым людям тебя прельщает не больше, чем унылая жизнь с мужем и детьми?
С. Вы никакого права не имеете на подобные измышления. Пусть я дочь лавочника, но собственного достоинства у меня ничуть не меньше, чем у знатной дамы.
X. Да ты своим достоинством, благородством сделаешь честь любой семье, даже самой знатной!
С. Сэр, вы мне льстите! Мне ли не знать, сколь низкое положение в обществе я занимаю. Ниже меня нет никого.
X. Выше тебя нет никого! Ты выше всех – и мужчин, и женщин. Ты выше того положения, какое занимаешь. Оно не соответствует твоим достоинствам.
С. Я не ропщу на судьбу и долг свой исполняю с радостью.
X. Не ты ли сама говорила мне, что настроение у тебя с каждым годом становится все хуже?
С. Да, но вовсе не из-за моего низкого происхождения. Мне нелегко мириться с преследующими меня невзгодами.
X. Если это так, ты ранишь меня в самое сердце. Но скажи мне, любимая, есть ли сходство между мной и твоей прежней пассией, человеком, которого ты полюбила с первого взгляда?
С. Нет, сэр, ровным счетом никакого.
X. Что ж, я, признаться, на это и не рассчитывал.
С. Но есть сходство с другим…
X. С кем же?
С. С ним. (Пристально смотрит на стоящую на камине бронзовую статуэтку Наполеона.)
X. Что?! Он похож на Бонапарта?
С. Да, если не считать носа, – вылитый Бонапарт.
X. И фигура такая же?
С. Мой был выше.
Я встал, вручил ей статуэтку, сказав, что она принадлежит ей по праву. Сначала Сара отказывалась принять в подарок столь ценную вещицу и заявила, что подержит ее у себя и вернет. Я, однако, настаивал, и она в конце концов взять ее согласилась, после чего тут же подошла, обвила руками мою шею и меня поцеловала. «Неужели не видно, – сказал я, – что мы лучшие друзья на свете, раз все время целуемся? – А затем добавил: – Как странно, однако, что секрет моего поклонения оказался столь похож на твоего кумира».
Ничего, впрочем, удивительного, что тот самый лик, что внушал страх всему миру, покорил существо, самое в этом мире прелестное. Как же я любил ее в эти мгновения! Возможно ли, что несчастному человеку, пишущему эти строки, так несказанно повезло! Божественное создание! Могу ли я жить без нее? О нет, никогда, никогда! <…>
Томас Лав Пикок
(1785–1866)
В антологии мы публикуем вторую часть «Воспоминаний о Шелли» (1861) романиста, эссеиста и поэта Т. Л. Пикока, ближайшего друга и душеприказчика Шелли, автора сатирических романов «Аббатство кошмаров» (1818), «Замок Кротчет» (1831) и «Усадьба Грилла» (1860–1861), а также исторических поэм, лирики и критических исследований: «Эссе о молодой литературе» (1818) и «Четыре века поэзии» (1820).
Воспоминания о Перси Биши Шелли
Часть II
<…> Ни о каком охлаждении, тем более разрыве не могло быть и речи до тех пор, пока, вскоре после заключения повторного брака, Шелли не познакомился с той, которая впоследствии стала его второй женой. <…> После первой же встречи с Мэри Уолстонкрафт Годвин Шелли вполне мог бы сказать: «Ut vidi! Ut peril!»[282] Ни в одной книге, будь то роман или историческое исследование, мне ни разу не доводилось встречать более внезапной, бурной, неукротимой страсти, чем та, которой был охвачен Шелли, когда я по его просьбе приехал к нему в Лондон. По тому, как он выглядел, как говорил и держался, создавалось впечатление, что он разрывается между былыми чувствами к Харриет, с которой тогда еще не порвал, и охватившей его теперь страстью к Мэри; казалось, его рассудок уподобляется «маленькому государству, где вспыхнуло междоусобье»[283]. Глаза его были воспалены, волосы и одежда в беспорядке. Он схватил со стола склянку с морфием и воскликнул: «Теперь я с этим не расстаюсь». В письме к мистеру Трелони от 18 июня 1822 года Шелли пишет: «Разумеется, в Ливорно вы будете вращаться в обществе. Если вам встретится какой-нибудь ученый муж, умеющий приготовить синильную кислоту либо эфирное масло горького миндаля, и вам удастся достать мне немного этой настойки, я буду вам очень признателен. Ее приготовление требует исключительной осторожности, ведь концентрация должна быть очень сильной. Я готов заплатить за это лекарство любую цену. Помните, совсем недавно мы с вами говорили об этом средстве, и оба выразили желание иметь его в своем распоряжении. Во всяком случае, мое желание было вполне серьезным, оно руководствовалось стремлением избегнуть ненужных страданий. Надеюсь, вы понимаете, что в настоящий момент я вовсе не собираюсь кончать жизнь самоубийством, но, откровенно говоря, я с удовольствием имел бы при себе этот золотой ключ к обители вечного покоя. В медицине синильная кислота применяется в ничтожных дозах, которых совершенно недостаточно, чтобы разом покончить со всеми невзгодами. Стоит выпить всего одну каплю этого снадобья, даже меньше, – и наступает мгновенная смерть». И добавил: «Я все время повторяю про себя строки Софокла, которые вы так любите цитировать:
Не родиться совсем – удел лучший.
Если ж родился ты,
