— Я помню, — Раз вышел.

Едва он прикрыл дверь, из комнаты послышалось громкое сопение. Раз снова посмотрел на часы — стрелки уже близко подобрались к семи тридцати, но пока он так и не почувствовал привычного холода внутри.

Медленным шагом парень прошёл по коридору. За дверью Феба раздавался громкий храп, который то и дело прерывался беспокойными вздохами. Джо тоже была у себя и играла на гитаре, скорее даже тихонько подёргивала струны — так она всегда делала, чтобы успокоиться.

Поравнявшись с дверью Рены, Раз трижды постучал. Хотелось ехидно оскалиться самому себе — устроил круг жалоб! Но не стоит упускать это странное мгновение, когда таблетки ещё не подействовали — поговорить бы просто, как раньше, как нормальный человек.

Услышав голос Рены, Раз зашёл в комнату. Девушка сидела на кровати с книгой в руках. Рядом на маленьком деревянном столике стоял опустевший кофейник. Несмотря на ночные приключения, на лице не было ни следа усталости, наоборот, она выглядела посвежевшей и решительной.

— Как ты? Вы поговорили? — Рена перевернула книгу обложкой вниз, и Раз не успел увидеть, что она читала.

Сев на самый край кровати, он ответил:

— Поговорили. Даже не знаю, что тебе сказать. Ты сама слышала, кто я и на что способен.

«Тысяча двадцать один, тысяча двадцать два…» Раз вздохнул. Оказалось, что ненависть к брату отпустить легче, чем ненависть к себе — за глупость, за бессилие и одновременно за чрезмерную силу.

Опять вспомнились милые веснушки Аниты, и как Ночка спала, смешно раскинув лапы в разные стороны. «Тысяча двадцать девять, тысяча тридцать…»

— Слышала, но у меня своё мнение, какой ты.

Раз сел на кровати подальше, немного ближе к Рене. Он молчал — а что тут сказать? Поблагодарить, что так верно, годами верила в него? Или поспорить, заявив, что он — убийца и не заслуживает оправдания?

— Я теперь ещё больше боюсь своей магии. Раньше я просто не умел ею управлять, а сейчас не умею и к тому же её накопилось столько, что я способен, наверное, весь город разнести. А если бы на месте твой девчонки оказалась ты?

— А Найдер — на месте старого блохастого пса?

Сначала Раз непонимающе уставился на Рену, затем рассмеялся.

— Этот пёс был моим лучшим другом!

— Ну, всё сходится. Я знаю, что такое бояться своей силы. Меня сдали в больницу, когда я не смогла контролировать её.

Раз ждал, что Рена продолжит, но девушка больше не сказала ни слова. Она всегда обходила эту тему сторону, никто толком не знал, как она оказалась в Кионе и почему попала в больницу, ведь её магию закон позволял использовать. Разу только было известно, что что-то случилось в одной из городских таверн, поэтому она так не любила «Вольный ветер» — он был постоянным напоминанием о прошлом.

— Наверное, после окончания дела я откажусь от таблеток. Если когда-то они закончатся, я уничтожу всё, а пока у меня ещё есть шанс — и у всего города, — Раз слегка улыбнулся.

— Дело же не в магии, да, Раз?

Подавшись вперёд, девушка внимательно посмотрела ему в глаза. Конечно, она знала, что вопрос всегда был в боли, в воспоминаниях, а в магии — меньше всего. Знала ещё до того, как понял сам Раз.

— Не в магии, — согласился он.

Проклятый Лаэрт. С момента, как они взялись за дело, не прошло даже трёх недель, но это время принесло столько мыслей и чувств, сколько не было за последние годы. Дело начиналось с ненависти, а заканчивалось опустошением внутри, постепенно переходящим в лёгкость и свободу. В конце концов, даже самоё мрачное прошлое — это просто прошлое. И отказываться из-за него от настоящего точно не стоит.

— Через несколько часов мы отдадим Лаэрта, и на этом всё, — Раз выделил голосом последнее слово.

Для каждого «всё» было своим. Найдер, наверное, попытается приумножить капитал и провернёт ещё одну авантюру, а затем всполошит весь город. Джо может поступить в университет или вернуться к племени, больше не боясь даже самых голодных зим. Феб… Кто-нибудь вообще спрашивал, о чём он мечтает? А Рена отправится в путешествие. И для всего этого цена — свобода Лаэрта.

Раз, скривив губы, почесал макушку. Да, это, наверное, правильное решение. Они не были настоящими братьями — давно перестали ими быть. Оба натворили достаточно ошибок, и чтобы оставить их в прошлом, лучше им разойтись вновь.

— Тебе не жаль его? Он ведь правда заботился как мог, — Рена будто угадала по лицу сомнения. — Он верит, что идёт к лучшему для Киона будущему.

— Лучшее будущее… — протянул Раз. — Не нам решать, какое оно и для кого должно наступить. Мы просто закончим дело, вот и всё. Не мы, так другие — Лаэрт бы всё равно попал в руки Кантора. Я знаю, что он старался ради меня. Я это помню, но… После было слишком много другого. Я отпустил как мог, а на большее не способен.

Рена улыбнулась:

— Это уже хороший шаг вперёд. Не верится, что осталось всего несколько часов до конца.

Помолчав немного, она добавила:

— Когда мы так уверены в победе, всегда что-то происходит.

— Думаешь, Кантор нас обманет и не заплатит?

— Не знаю. Но я видела взгляд Найдера, когда он вернулся. Он нервничал. Мне кажется, он уже сам не верит, что всё закончится хорошо. Вопрос лишь, из-за кого или из-за чего.

Раз медленно кивнул и уставился на окно. Светало, и солнце, заглядывая через узорчатую штору, повторяло на стене тот же узор. Сколько Раз помнил, эта штора всегда висела в комнате, и когда-то давно, когда он ещё ночевал здесь, ему нравилось по утрам разглядывать причудливые тени на стене. Но как-то постепенно он перебрался в другую комнату, где штор не было вовсе, и только сейчас захотелось, чтобы снова и занавески были, и такие вот тени по утрам, и всё остальное.

— Мы попробуем. Я правда хочу закончить это дело и уже идти дальше.

— И я хочу, — откликнулась девушка.

Наступила пауза, и лишь бы не уходить, Раз сказал:

— Здесь красивый свет, не как внизу.

— Да, это самая светлая комната, я выбирала, — протянула Рена, о чём-то задумавшись. Ещё немного помолчав, она сказала: — Знаешь, в тавернах свой особенный свет. Он недостаточно яркий, недостаточно тусклый и весь какой-то обманчивый. Меня это пугает, я чувствую себя слабой. Как тогда. Не люблю я такие места.

Раз внимательно посмотрел на девушку. Она снова затронула тему прошлого — могло ли быть так, что теперь нортийка не хотела слушать, но хотела поделиться? И правда, странное это дело: вскрыло затаившиеся чувства, вытащило на свет нерассказанные истории и каждому дало выбор.

— Я могу спросить, что произошло? Ты ведь мне так и не рассказала.

— А ты нечасто и спрашивал.

— Тебя ещё и поуговаривать надо? — Раз улыбнулся, но Рена не ответила на шутку даже взглядом, и он смутился.