«Василий никогда не наберет проходной балл! — надеялась теперь балерина. — Все равно будет по-моему!»

Глава VII КРАХ

1. Проходной балл для амнистированного преступника

От ворот поворот

К началу экзаменов в августе Василий чувствовал себя достаточно твердо по химии и физике, совсем не боялся литературы, но трепетал перед сочинением. Он помнил про «онализ ашибок».

«Напишу большое сочинение, наделаю ошибок — и конец, — думал абитуриент. — Если буду писать короткий примитив, то не раскрою темы и получу тройку».

Получать тройку на экзамене Василию было нельзя. Нельзя было получать даже четверку. Об этом человек СЕЕ-884 узнал, когда подавал документы в медицинский институт.

В Москве в те времена было два медицинских института. Один из них располагался по правой стороне Большой Пироговской улицы, а другой — по левой, за домами на параллельной улице. Василию было все равно, в какой из них поступать, и он отправился туда, куда несли ноги. В тощей папке Иголкина с документами не хватало аттестата зрелости.

После ареста Василия аттестат был изъят из института экономических проблем и предан огню. В здании МГБ имелась печь для уничтожения бумаг. Пепел его вылетал из крематория в лубянскую трубу. По следовательскому решению, двадцатиоднолетний преступник, осужденный на пять лет, изымался из жизни навсегда. Аттестат ему был больше не нужен.

Достигнув институтского здания и поднимаясь по инстанциям, Иголкин через час оказался сидящим на стуле перед председателем приемной комиссии доцентом Хариным.

— Мы не можем принять документы, — терял терпение, но еще вежливо говорил председатель, — у вас нет положенного аттестата зрелости.

— Но у меня есть студенческая зачетная книжка, которая свидетельствует об окончании средней школы, — упорствовал проситель.

— Положено иметь аттестат, а не зачетку. Зачетка для нас не документ, — пытался популярно объяснить Харин.

— Как не документ? Она с печатями, — искал контраргументы Иголкин. — Если у человека имеется зачетка, значит, он учился в институте и имел аттестат. Вы же без аттестата в институт не принимаете?

— Нам нужен только аттестат, — попытался закончить разговор доцент.

— Но мой аттестат находится на Лубянке. — Василий не знал о его конце. — Может быть, пошлете запрос? — предложил парень.

Председателя приемной комиссии взорвало:

— Убирайся немедленно! Я сейчас вызову милицию!

Нахал удалился с председательских глаз и решил попытать счастья у директора. Но его на месте не оказалось.

Люди сдвигаются не только в лагере

Не теряя времени даром, Иголкин вышел на Большую Пироговскую улицу и направился в новый институт. По дороге он забежал в сквер на Девичьем поле. Хотелось передохнуть и покурить спокойно. Предстояло и дело. Нужно было составить заявление с просьбой о допуске к вступительным экзаменам. Старое заявление не годилось. Оно было адресовано в институт, в котором он потерпел неудачу. Не без труда отыскав свободную скамейку, Иголкин опустился на нее. Он затянулся сигаретой и погрузился в думы о происшедшем. «Аттестат, проклятый аттестат. Где его взять?» — вертелось в голове. Иголкин курил сигареты «Дукат» без фильтра. Они укладывались по десять штук в пачки из плотной оранжевой бумаги. Товар пользовался хорошим спросом. Фильтры в те времена на сигареты в России не ставили. Его уединение нарушил пожилой мужчина, усевшийся рядом. Одет он был как-то странно, и не по-старинному, и не по-современному. На легкой голубой рубашке красовались погончики. Брюки из плотной материи имели цвет хаки. Обувь была непонятного фасона и невиданной яркой расцветки. На ней выделялась надпись «Adidas». Удивляли и часы. На них вместо стрелок и циферблата высвечивались цифры. Похоже, они показывали верное время.

«Разоделся, падло! Хоть бы сел подальше», — с неприязнью подумал Иголкин. Появление пришельца было ему неприятно. Нарушалось одиночество. Приходилось быть на людях. Мысли расстраивались.

— Молодой человек, — обратился сосед, видимо не понимая настроения Василия, — не откажите в любезности, угостите меня своими сигаретами. Я в молодости курил такие.

«Быстро же ты постарел», — подумал Иголкин и, сдерживая раздражение, молча протянул пачку. Он знал, что сигареты «Дукат» и сигареты вообще как тип табачной продукции начали выпускаться московскими фабриками всего несколько лет назад. Раньше производились только папиросы. Большинство курящего населения употребляло папиросы «Беломооканал». Кто был попроще, довольствовался тощими папиросами «Прибой» и «Волна». Начальство и люди с достатком курили шикарный «Казбек». По виду сосед тянул и на «Беломорканал», и на «Казбек». В его облике все смешалось.

— Спасибо, Василий, — сказал мужчина, возвращая пачку. Он закурил и с интересом смотрел на Иголкина.

Василия неприятно поразила осведомленность соседа, но удивление быстро прошло. Иголкин понял, откуда тот узнал его имя. На скамейке лежала картонная папка для документов с надписью на обложке «Дело №». Под надписью Василий поставил свои имя и фамилию. Не был забыт и лагерный номер. Получилось «Дело № 884 Василия Иголкина». «Глазастый, сука!» — с неприязнью подумал амнистированный.

— Мне сигареты «Дукат» нравятся не меньше, чем прежде, — сообщил мужчина таким тоном, словно обращался к интересующемуся его мнением собеседнику. — Сигареты бывают особенно приятны, если их начинаешь курить после махорки, — продолжал сосед. Василию это ощущение было знакомо. Он испытал его на Медном Руднике, когда переходил с махорки на сигареты, полученные в посылке. «Все знает, словно кум», — промелькнуло в мыслях у Иголкина.

Сосед продолжал развивать тему о курении и непринужденно рассказывал о неприятном ощущении, которое испытывает человек, переходящий с сигарет на махорку. Последующее сообщение Василию тоже было не в диковинку. Он услышал о полной невозможности курить вместо махорки сухую степную траву. Мужчина продолжал говорить. Иголкин приходил во все большее раздражение.

— Отец, катись отсюда, пока цел! А то врежу между глаз! — не выдержал бывший лагерник. Осуществлять угрозу он не собирался, но избавиться от надоевшего соседа, взяв его на понт, надеялся.

— За последние два года вы на время утратили хорошие манеры, — заметил мужчина без укора и обиды. Помолчав немного, он продолжал спокойно: — Я удовлетворю вашу просьбу удалиться, но с одним условием. Вы подадите документы не в тот медицинский институт, в который направляетесь, а в другое учебное заведение. Оно называется N-ский медицинский институт. Это нам обоим выгодно.

— Что еще за N-ский институт? Какая выгода? — удивился Иголкин до такой степени, что не обратил внимания на осведомленность соседа о своих намерениях.

— Институт находится неподалеку от клуба завода «Каучук». Ваша выгода в том, что там иногда принимают документы без аттестата зрелости, — пояснил мужчина.

— А вам какая выгода? Чем вы занимаетесь? — поинтересовался Иголкин.