Хоурай никогда не имел пристрастия к наркотикам, но был наслышан, что конкретно этот полностью оправдывал свое название. Употребление сушеной пыльцы сначала вызывало состояние невероятного эмоционального подъема, эйфории, радости и открытости. Для всякого, кто принял этой пыли, любой проходимец становился роднее брата, которому хотелось отдать не только последние монеты, но и собственную одежду.

Но это воодушевление, обычно, длится совсем недолго, потому что ему на смену быстро приходит одуряющая сонливость, как в случае и с живой пыльцой. Поговаривают, что сны после вдыхания Пыли Сновидений настолько сладки и волшебны, что многие пристрастившиеся к ней бедолаги утрачивают способность засыпать без новой порции дурмана. В этом же кроется и ее главная опасность.

— Кхм… Данмар, но я никогда даже не пробовал эту Пыль, зачем ты такое говоришь мне?

Сознание Хоурая оказалось настолько запутано, что он даже не смог соотнести свое нынешнее состояние с тем, что ему было известно о кенсийском наркотике. И только лишь когда сидящий напротив него ребенок раскрыл кулак, демонстрируя крутящийся у него на ладони крохотный воздушный вихрь, аристократ обо всем догадался.

Целых несколько мгновений Дивита потребовалось, чтоб рассмотреть кружащиеся в этом завихрении крохотные белые пылинки, которые выстраивались в длинный едва заметный шлейф, убегающий куда-то под его стол. Повинуясь своему разыгравшемуся любопытству, аристократ откинулся в кресле, заглядывая вниз, и с каким-то отстраненным безразличием отметил, что под его ногами в буйной пляске сейчас кружится целое облако из Пыли сновидений.

— Вы дышите ей с самого начала нашей беседы, домин Хоурай, — участливо подсказал мальчишка мужчине, который стал немного туго соображать. Похоже, фаза эйфории уже пройдена…

Казалось бы, Дивита должен был разозлиться на подлого воздушника, который обманом заставил его вдохнуть такое опасное снадобье. Или кликнуть на помощь охрану, прислугу, а может и вовсе попытаться из последних сил самому прихлопнуть вероломного ублюдка. Глава рода это прекрасно осознавал, вот только овладевшее его сознанием безразличие, накрывшее все мысли словно пелена, не позволяло отреагировать в этой ситуации должным образом. Хоураю вообще не верилось, что этот юноша, с которым они так приятно сейчас беседовали, способен был хоть как-то ему навредить.

И именно это сомнение хозяин дома и собирался озвучить, но давящая на веки тяжесть не дала ему ни единого шанса на это. Дивита уснул прямо в своем кресле, не успев заметить короткое мгновение перехода от реальности к наркотическим грезам. А потому он уже не мог видеть, как мальчишеская фигура поднялась со своего места и принялась хозяйничать в его кабинете.

Первым делом мальчишка прошелся несколькими воздушными волнами по помещению, выдувая все следы Пыли Сновидений, а потом приблизился к самому Хоураю. Взяв мужчину подмышки, он играючи воздел его на ноги и оттащил немного в сторону. Стороннему наблюдателю стало бы очевидно, что ребенок не может обладать столь выдающейся силой, а потому абсолютно любой бы заподозрил в этом мальчишке Владеющего. Хотя, наверное, проще было поверить в то, что у подростка в теле скрывается по лишней паре жил, чем в то, что он к столь юному возрасту сумел обуздать свою Искру…

Но подглядывать за происходящим здесь было некому. Поэтому юнец без лишних свидетелей деловито уложил тело главы богатейшего знатного рода на толстый ворс непомерно дорогого ковра. Закатав свою штанину, мальчик вынул из-за голенища своего не совсем обычного сапога длинный нож с горбатым лезвием. По темному цвету клинка и матовому блеску, в этом оружии легко можно было опознать зачарованный металл…

— Прощайте, Хоурай, — тихо произнес юноша, занося нож над бесчувственным аристократом, — даже немного жаль, что наше знакомство вышло столь коротким.

Лицо Дивита даже не дрогнуло, когда нагретое близостью чужой плоти лезвие вошло ему под правое ребро. Только лишь здоровый румянец стал постепенно покидать его щеки, когда кровь из страшной раны начала медленно напитывать собой пышный ковер.

Юный же вторженец с хладнокровием мясника извлек из тела Дивита нож, а потом отшвырнул его от себя, особо не заботясь о том, куда он отлетит. После этого ночной гость с некоторой задумчивостью осмотрел обстановку в кабинете, и внес в нее несколько собственных штрихов. Одно из кресел он осторожно уложил на спинку, словно некто его неловко опрокинул, а стоящую неподалеку тумбу сдвинул значительно дальше, чем она всегда стояла.

Осторожно разложив на полу несколько толстых фолиантов, будто те выпали с полок книжных шкафов, молодой убийца взял со стола вычурный канцелярский нож, которым глава Дивита вскрывал конверты с письмами. Вытащив откуда-то из-за спины объемный бурдюк, мальчишка без особых раздумий ткнул его этим ножичком. Из разреза тут же полилась на пол темно-бордовая жидкость, весьма похожая на кровь.

Постояв на одном месте, дожидаясь, пока натечет побольше красная лужица, юноша аккуратно вложил испачканный нож в ладонь умирающему аристократу и окинул быстрым взглядом получившуюся картину. Удовлетворившись увиденным, вторженец подошел к окну и для верности швырнул еще одну воздушную волну, придавая рукотворному хаосу в кабинете еще большую беспорядочную правдоподобность.

Кивнув самому себе, мальчишка, зажав в руке протекающий бурдюк, смело выпрыгнул в окно, унося вместе с собой и тайну о гибели одного из самых богатых людей во всей империи.