Шрифт:
Закладка:
Тем более, что мужик вполне проникся, вжал голову в плечи, и так был невысок, куда там до Анри, а тут и вовсе.
- Чего самоуправствуешь? – нахмурилась на него Алёнушка. – Без пришлых несладко, ещё не хватало, чтоб приезжали и творили незнамо что!
- Вот потому и решился, что несладко, - попробовал тот отболтаться. – Понять, что такое ваша пришелица.
- Много понял-то? Или до сих пор не дошло? Важный такой, щёки дуешь, а туда же – не видишь дальше своего носа, - Алёнушка всё ещё недобро щурилась. – Ты смотри мне, ещё раз – и я никого не послушаю.
- Тут понимаешь, Алёна Дмитриевна, ерунда какая-то творится. Или правда, или нас пугают, только вот кто и почему? Мы и пытаемся понять. А гостюшка наш помогает.
- Смотрите, так напомогается, что потом косточек не соберёте. Он-то сам хоть знает, кого помогать зовёт? Вы-то тут кто пришлый, кто мудрый, кто высоко летает да под носом не видит, а он-то себе на уме!
- Спасибо, Алёна Дмитриевна, что беспокоишься, - поклонилась я. – Увижу от гостя нашего какое непотребство – сама первая тебя позову, и ещё подержу его, чтоб в лес не убежал.
Услышала, как крякнул Каданай за спиной и усмехнулся Анри.
- Так и порешим, - кивнула Алёнушка. – Ну, бывай, и ты, Евдокия Филипповна, бывай.
А мужиков тут типа и нету, ни одного.
Разумная нежить глянула на всех нас своими невозможными синими глазами и исчезла. А мы побрели обратно к лестнице наверх.
Через четверть часа расселись в моей зале за столами. Конечно, домочадцы мои уже спали, потому мы пошли с Дуней на кухню – раздувать печь да греть чай, и смотреть. что у нас съестного. Что-то было, накидали на блюдо хлеба, сала да рыбы, и похлёбку погрели, что там оставалось, и всё это притащили. Беленькую не забыли тоже, потому что нужно было всем.
Совершенно одетая Меланья тихо выбралась на кухню.
- Вы пришли, Женевьева Ивановна, хорошо. Вон там ещё каша в горшке, Дарёна в платок её завернула, чтоб не сильно остыла, но давайте, я подогрею. Всё ли хорошо?
- Ох, детка, я тут уже и не знаю, что хорошо, а что – не очень, веришь? – рассмеялась я, доставши тот самый закутанный в платок горшок с кашей.
Всё сгодится, даже я чувствовала себя способной съесть вола, а про мужиков и говорить нечего.
Потащили тарелки на стол, и тут Каданай как Меланью увидел, так и завертелся на месте.
- Это чья будет девушка? Хорошая девушка, большой выкуп за неё дам!
Я глянула сурово.
- Моя девушка. Вопросы?
- Так не просто ж умыкнуть хочу, хоть и могу, - тот разулыбался. – А по-честному.
Из-за стола уже полез с мрачным и решительным видом Северин, но я отмахнулась.
- По-честному я тебя Алёнушке скормлю без разговоров, только глянь на нашу девочку ещё раз. Понял?
Вдохнул, выдохнул, кивнул. Очевидно, понял. Меланья села рядом со мной, а с другой стороны от неё пристроился Северин. Хороший мальчик. Надо спросить у Анри, что и как он вообще, в каком статусе. Но как по мне, воспитанник Анри лучше любого деревенского парня, простите меня все местные. Ладно, это потом.
А пока мы ели, пили и почти не говорили. Грелись – изнутри и снаружи. Гость наш, кстати, ел вполне цивильно – пальцы в тарелку не запускал, кашу и похлёбку черпал ложкой, сало и огурцы подцеплял с тарелки ножом. Беленькую понюхал, пить не стал, сказал – знает это зелье, ему лучше не пробовать. И попросил чаю.
Чаю сделали, разлили, принесли пирог с ягодой.
- Подкрепились, почтенный Каданай? – поинтересовался Анри, глядя на него пристально и сурово. – Значит, говорите. Что вы знаете про угрозу из-за перевала.
- А что там рассказывать? Давно это было. Силы мира, что породили потом и наш народ, и ваш, и всякие прочие, сошлись в битве с чёрным змеем, который был вечно голоден, и хотел проглотить и солнце, и луну, и звёзды на небе. Но повергли его, и разделили на семью семь частей, и рассеяли по свету, чтоб никогда не возродиться ему вновь и не нести зла людям. Но военачальники его остались. Кого казнили, конечно, кого в спячку погрузили, кто сам отрёкся. Одного из них, звали его Хэдегей, заточили в крепости за перевалом.
- За перевалом? – не понял Асканио. – Крепость же перед перевалом?
- Одна. А вторая – с другой стороны. Это были его владения – горы, долины, перевалы, и самое-самое драгоценное – Сердце горы.
- Что такое Сердце горы? – спросил Анри.
- Его никто не видел, только легенды рассказывают о том, что Сердце горы – это такая вещь, которая исполнит любое желание. Правда, одно. И возле него будет хорошо и покойно всякому, боль утихнет, а беды уйдут. Но Сердце горы давным-давно скрыто, даже сказок о нём не рассказывают, и песен не поют, и только те, кто владеет силой, владеет и осколками памяти.
- Я владею силой, но где мне взять эти ваши осколки? Мне не по нраву, что неведомая хмарь приходит прямо под ворота моей крепости, - нахмурился Анри.
- Сходи в туман, найди, где спит Хэдегей, а то уже и не спит, и сразись с ним, - усмехнулся Каданай. – То его присные, они сразу и перестанут приходить. Их тянет к живому, они пробуждаются и чувствуют голод. Пока зима холодна – слуги спящего Хэдегея в силе. Чем холоднее, тем им проще, холод им не помеха, а слабый свет и мало тепла – подмога.
- Но никто не вернулся из того тумана, - нахмурился Анри.
- Верно. Но тебе-то что за дело, ты станешь героем. А то женщину свою возьми, дух сказал, что над ней эти силы не властны.
Я поняла, что ещё слово – и Каданай схлопочет.
- По делу, Каданай, будь ласков, - и так сказала, что он вздрогнул и посмотрел на меня внимательно, почти как на мужчин смотрел. – Сам-то отчего не стал до сих пор героем? Не исполнил желание, и что там ещё по легенде полагается делать?
- Оттого, что у меня народ, и если я не вернусь, то кто останется?
- Ты поверь,
