год жизни русской. Тема была гениальная, не слишком ответственно широкая и глубокая. Чрезвычайно талантливый, но слишком первобытный, малообразованный Шолом-Алейхем с нею не справился. Но она еще ждет своего истинного изобразителя, своего Диккенса, своего Гоголя[1145].

Тем временем к середине января 1913-го стало окончательно ясно, что исходный план – с начала года печатать «Кровавую шутку» в одном из русских «толстых» журналов – реализовать не удастся. «Заветы» отказались сразу[1146]. Редакция «Русского богатства», ознакомившись с переводом первой части романа, за публикацию тоже не взялась[1147].

Особенно обескураживающей оказалась ситуация с «Современником», где печатались «Блуждающие звезды». Амфитеатров, фактический основатель журнала, уже год как покинул издание, а новый редактор, критик Евгений Ляцкий, судя по его жестким ответам на послания «постоянного сотрудника», относил еврейского писателя к той части «амфитеатровского наследства», от которой следовало избавиться. В отличие от предшественника, он категорически не соглашался принять произведение к публикации, не получив на руки полный текст, и к тому же отвергал солидные гонорарные запросы автора[1148]. Пытаясь спасти дело, Шолом-Алейхем на всякий случай все-таки направил в «Современник» рукопись первой части, возвращенную «Русским богатством»[1149]. По всей видимости, это было жестом отчаяния. Но Ляцкий остался непреклонен[1150]. Амфитеатров явно переоценил успех «Блуждающих звезд» и заинтересованность в новом творении их создателя со стороны русского журнального мира.

Спасение пришло в лице Лазаря Столяра, который не оставлял усилий переманить к себе автора, печатавшегося в издательстве брата-конкурента. На смену собранию сочинений Столяр предлагал запустить другой многотомный книжный проект – «Романы Шолом-Алейхема»[1151]. Договорились, что первые два тома займут «Блуждающие звезды», вторые два – «Кровавая шутка». Предполагалось, что дальше последует «Потоп». В случае «Кровавой шутки» владелец «Универсального книгоиздательства» делал ставку на политическую злободневность, а потому торопил: «Книга должна обязательно выйти за несколько дней до процесса (по делу Бейлиса. – А. Ф.) и, обязательно, полностью»[1152].

Несмотря на спешку, Шолом-Алейхем успел написать три дополнительных главы (для расширения скомканной в газетной версии концовки «Кровавой шутки») и значительно откорректировать полученный от Сарры Равич перевод. Письма к ней, как всегда не лишенные упреков, в целом зазвучали удовлетворенно и примирительно. Находилось в них место и признанию недостатков авторского текста на идише:

Только сегодня я справился с корректурой 2-й части романа. Перевод хорош. Но должен признаться, что 1-я часть вышла куда тщательнее. <…> Здорово я поработал над этой 2-й частью. И вообще много было моих собственных прегрешений, наивных мест и т. п. Пришлось сокращать и резать. Это в частности. В общем же положено Вами много труда и любви к делу, и я Вам от души благодарен[1153].

Книга вышла из печати 5 октября 1913 года, в самый разгар проходившего в Киеве судебного процесса[1154]. Но на титульных листах оба тома – по распространенной издательской традиции – датировались «вперед»: 1914[1155].

Большинство рецензентов повременных изданий встретили «Кровавую шутку» без энтузиазма. Даже всегда благожелательный по отношению к Шолом-Алейхему критик Юрий Веселовский из «Русских ведомостей» на сей раз с трудом выжимал из себя скупые комплименты, называя роман «занимательным и оригинальным»[1156]. Отделался дежурными фразами и обозреватель «Нового журнала для всех»: «Читается роман легко, с захватывающим интересом»[1157]. Откровеннее звучала газета «День»:

В этом романе очень много недостатков… и тем не менее он читается с неослабевающим интересом, главным образом благодаря тому, что роман написан на жгучую злобу дня[1158].

Туже мысль едва ли не дословно повторяло и «Утро России»:

Вот роман, который представляет интерес самой жгучей злободневности. <…> Конечно, как художественное произведение роман этот немногого стоит, и главное его значение – публицистическое[1159].

Хвалебный отзыв на новую книгу «талантливого еврейского писателя» появился в харьковской городской газете, но и там, по сути, говорилось лишь о тех же занимательности и актуальности:

Роман читается с захватывающим интересом, ибо автор в тонких психологических штрихах развертывает перед читателем внутреннюю сущность еврейской жизни и раскрывает подоплеку и тайные мотивы «кровавого навета», этого позора современной культуры[1160].

Разгромной рецензией откликнулся журнал «Заветы», годом ранее отказавшийся даже принять рукопись «Кровавой шутки» к рассмотрению:

Когда такие произведения ляпаются бездарностями или даже присяжными беллетристами, но давно записавшимися в цех ремесленников, досаде нет места: понимаешь, что люди просто зарабатывают хлеб, как могут, как умеют.

А г. Шолом-Алейхему кое-что, хотя и немногое, «дано», г. Шолом-Алейхем, казалось, «мог бы» обойтись и без переписки газетных корреспонденций.

<…>

Преувеличения никому на пользу служить не могут, а еврейским писателям в особенности. Зачем давать повод юдофобам распространяться об еврейском «лганье», еврейской «наглости» и «гешефтах», к которым они не преминут, конечно, отнести неудачный роман г. Шолом-Алейхема?[1161]

Наконец, публицист Моисей Литваков из «Киевской мысли», не сдерживаясь, метал громы и молнии:

…это грубое, не совсем интеллигентное творение, совершенно недопустимое для такого талантливого писателя, как Шолом-Алейхем, но вполне подходящее под вкусы читателей бульварных газет. Перевода на русский язык оно во всяком случае не заслуживало[1162].

Рис. 6.4. Первое русское издание «Кровавой шутки» (М., 1914) Обложка

Рис. 6.5. Первое русское издание «Кровавой шутки» (М., 1914) Титульный лист

Рис. 6.6. Объявление в газете «Русские ведомости» (1914. 8 января)

На фоне единодушного восхищения, с которым всего три года назад русская критика отозвалась на первые тома собрания сочинений, подобный прием выглядел провалом. Видимо, не имела «Кровавая шутка» в переводе Равич и коммерческого успеха. По крайней мере, через полгода после выхода книги на запрос Ольги Рабинович, жены Шолом-Алейхема, Лазарь Столяр ответил раздраженно: «…о вторых изданиях „Блуждающих звезд" и „Кровавой шутки" я еще не мечтаю, т. к. из первых изданий распродано пока меньше половины»[1163].

«Блуждающие звезды» Столяр, по его собственному утверждению, выпустил в 2200 экземплярах[1164]. Начальный тираж «Кровавой шутки», не появлявшейся ранее в русских журналах, мог быть несколько выше. В конце концов он все-таки разошелся, и из печати вышло второе издание. Но роман «Потоп», над переводом которого с осени 1913 года трудилась всё та же Сарра Равич, «Универсальным книгоиздательством» опубликован так и не был, несмотря на предварительную договоренность[1165]. То ли отношения еврейского писателя с московским издателем расстроились, то ли их дальнейшему сотрудничеству помешала Первая мировая война.