Шрифт:
Закладка:
Я смотрю на них, сидящих в ряд.
Я смотрю на них, стоящих на вытоптанном мною снегу. Вокруг сугробы. Я на пустыре. И куклы на пустыре. Облитые жидкостью для розжига. До сих пор непонимающие, что происходит. Я знаю, что им придётся умереть, и хочу сделать это скорее, потому что, умирая, куклы заберут с собой мой страх.
Я чиркаю зажигалкой.
И смотрю, как пламя начинает лизать пластиковых красоток. Пустых. Не умеющих ни говорить, ни думать.
Они даже кричать не умеют и молчат, когда их пожирает пламя. Молчат.
А я – улыбаюсь…»
* * *
С Леонидом Шевчуком Феликс договорился встретиться в том же заведении, что в прошлый раз. Понадеялся, что «привычное», в каком-то смысле, место поможет Шевчуку вести себя спокойно, однако начало беседы получилось немного нервным.
– Ваши действия начинают походить на преследование, – произнёс Шевчук, даже не поздоровавшись. – Вы говорили с моей женой!
– Мы не могли не проверить ваше алиби.
В ответ – тяжёлое сопение.
К жене Шевчука ходил Колыванов, сказал, что алиби она подтвердила, держалась спокойно. Но будущий топ-менеджер, кажется, пережил несколько неприятных моментов.
– Ольга удивилась тому, что мне потребовалось алиби.
– Наш сотрудник должен был сказать, что мы проверяем все версии, в том числе ту, что Викторию Рыкову убили из-за проблем на работе.
– Но ведь вы понимаете, что всё это шито белыми нитками?
– Я – да. – Вербин ответил спокойно и чуть поднял брови.
Опять услышал сопение, но, судя по выражению лица Шевчука, его супругу подобное объяснение удовлетворило.
– И ещё вы приходили ко мне на работу, – чуть тише продолжил Шевчук.
– Рутинная проверка, Леонид Дмитриевич, ничего более.
– Из-за вашей так называемой рутинной проверки по компании поползли неприятные для меня слухи.
Говорить о том, что слухи поползли не из-за следственных действий, а «благодаря» его служебному роману, Вербин не стал – не маленький, сам понимает. Поэтому выдержал короткую паузу и произнёс:
– Я лично готовил нашего сотрудника и уверен, что он действовал в точном соответствии с инструкциями. Он говорил, что идёт рутинная проверка и мы ни в чём вас не подозреваем.
– Но люди начали строить версии.
– Увы, Леонид Дмитриевич, этот процесс мы не в состоянии контролировать.
– Но ваша проверка…
– Мы были обязаны её провести.
– Вы интересовались нашими с Викой командировками!
– Мы не раскрывали, почему ими интересуемся.
Несколько мгновений Шевчук пристально смотрел Феликсу в глаза, после чего уточнил:
– Не раскрывали?
– Нет, Леонид Дмитриевич, не раскрывали.
– И вы ни в чём меня не подозреваете?
– А должен?
Ещё один взгляд, который Вербин спокойно выдержал, после чего Шевчук впервые улыбнулся:
– Зачем вы пошли в полицию? Вы великолепный переговорщик, любой компании пригодились бы.
– Я занимаюсь любимым делом, Леонид Дмитриевич.
– Можно только позавидовать. – Шевчук окончательно успокоился. Или же его раздражение было наигранным – ведь он тоже считался отличным переговорщиком, и Феликс далеко не всегда мог его «прочесть». – Зачем понадобилась встреча? Зачем вы звонили мне в выходные?
– В деле Виктории Рыковой возникли новые обстоятельства, и я решил, что должен обсудить их с вами.
Феликс попросил не сообщать на работу о смерти Погодиной, ему нужно было увидеть, как новость воспримет Шевчук, однако тот подтвердил репутацию то ли умного, то ли догадливого человека.
– Вера не вышла на работу, а её телефон не отвечает. – Пауза. – Вы её арестовали?
– Два дня назад Вера Погодина была убита.
– Что?!
Короткий вскрик, не резкий, не громкий, но кажущийся искренним. Голос, взгляд, жесты – абсолютно всё говорило о том, что Шевчук не ожидал услышать эту новость и действительно изумлён. Разумеется, он мог оказаться великолепным актёром, однако опыт подсказывал Феликсу, что Шевчук не играет. Сейчас – не играет.
– Когда?
– Два дня назад.
– То есть… как? Кто её убил?
– Пока мы этого не знаем.
– И подозреваете меня?
– Вы ведь были в Ярославле. – Феликс поднял брови. – Или нет?
– Я… – Шевчук был настолько ошарашен, что не сразу понял, о чём его спрашивает Вербин. – Я… да, конечно… мы ездили с женой… и друзьями… там… я провёл в Ярославле все выходные.
– Поэтому я вас не подозреваю, Леонид Дмитриевич.
– Но вы мне позвонили.
– Я звонил всем, кто связан с расследованием.
– Потому что узнали, что Вера летит со мной на Алтай вместо Вики?
– Да.
– Почему вас заинтересовала эта поездка?
– А почему она не должна была меня заинтересовать?
– Вы сказали, что не подозреваете меня.
– Я сказал не так, – усмехнулся Вербин. – Что же касается поездки, то о ней я узнал в ходе рутинной проверки…
– Опять?! – Но этот вскрик прозвучал и тише, и не так яростно, как первый. И на этот раз Шевчук тут же пробормотал: – Извините. – И добавил: – Да, я понимаю, что в таких случаях сразу начинают подозревать тех, кто… Кто состоял в отношениях… Тем более когда начинает складываться… или уже сложился… любовный треугольник.
– Вы узнали?
– Ваших намёков оказалось достаточно, чтобы я заинтересовался вопросом.
– Зачем?
– В смысле?
– Виктория ведь умерла.
– Какая разница? – Шевчук показался искренне удивлённым. – Я достаточно высоко себя ценю и знаю, что хорош по всем параметрам. А по некоторым – очень хорош. Мне стало… Я почувствовал себя задетым.
Ему отказали, предпочли другого.
– И вы расспросили Погодину?
– Вера дружила с Викой, к кому ещё я мог обратиться за точной информацией?
– И она вам всё рассказала?
– Да.
– Когда?
– Вас интересует, как развивались мои отношения с Верой? – Если Шевчук надеялся, что прямой вопрос собьёт Феликса с толку, то напрасно:
– Да, Леонид Дмитриевич, теперь интересует, – не стал скрывать Вербин.
– А говорят, что снаряд дважды в одно место не прилетает. – Шевчук криво улыбнулся.
Но либо кто-то очень хорошо прицелился, либо Судьба… Две подряд подружки убиты, поневоле задумаешься о том, чтобы взять паузу в походах «налево».
Или не задумаешься?
– Как вы понимаете, я разбираюсь в женщинах… и это не хвастовство. – Шевчук покусал губу. – Я с самого начала видел, что Вера неровно ко мне дышит, но был покорён Викой. Всё, что я рассказывал в прошлый раз о чувствах – правда. Не то чтобы я потерял голову, но ради Вики я действительно был готов на многое. Да, в какой-то момент наши отношения
