сфотографировалась с дрессировщицей и парочкой юрких афалин.

После дельфинария решили погулять по городу. Маруська Игоревна кое-как собрала вокруг себя учеников и попыталась вразумить.

– Автобус будет ждать нас ровно в пять, поэтому не теряемся. У меня есть ваши номера, но давайте без опозданий. Сейчас все идем на набережную, можно будет прогуляться, только не расходитесь далеко.

Её не слушали, она еще не закончила, а ученики уже начали расползаться в стороны. Всю прогулку Маруська Игоревна только и делала, что подгоняла отстающих, прикрикивала на убегающих вперед и висела на телефоне, пытаясь найти тех, кто исчез из ее поля зрения.

Олеся нервно огрызалась.

– Нам что, по шесть лет? Вы нас еще за руки заставьте взяться.

– Я за вас отвечаю, свободно гулять будете с родителями или сами.

Она снова суетливо бегала, искала пропавших и звонила-звонила без остановки. На широкой площадке, выходящей к морю, устало смахнула взмокшую челку.

– Побудьте тут, я сейчас найду футболистов, опять куда-то запропастились, – и уже в телефон: – Каретников? Вы где? А Толик с тобой?

Соня отделилась от группы, приблизилась вплотную к парапету и вдохнула. Как же она скучала по морю, по его запаху, шелесту волн и переменчивому настроению. Зимнее море казалось выцветшим и побелевшим. Но именно таким оно нравилось больше. В нем ощущалась свобода и необузданность. Несмотря на довольно солнечную погоду, волны выглядели холодными и кусачими, не принимали солнечные лучи, отталкивали их и раздраженно пенились.

Боковым зрением Соня заметила в паре метров от себя лохматого мужчину неопределенного возраста. Надо же, когда она подходила к парапету, никого не было. Откуда он взялся? Его даже можно было назвать симпатичным, если бы не странный отсутствующий взгляд неестественно лазурных глаз. Ветер трепал его распущенные волосы и перебирал в них тонкие косички, стянутые синими нитками. Больше всего мужчина походил на хиппи. По сравнению с заснеженным январем, к концу февраля заметно потеплело, но даже для зимы незнакомец был одет слишком легко. Две рубашки, одна поверх другой, джинсы и растоптанные кроссовки. На запястьях болтались ракушечные браслеты. Соня остановила взгляд на самом необычном – из белых питаровcontentnotes0.html#note_11 и турителлcontentnotes0.html#note_12, скрученных как маленькие тугие смерчи.

– Продайте браслет.

Он нехотя оторвал взгляд от моря и приподнял руку.

Соня кивнула. Увидела, что с другой стороны необычного незнакомца стоит Марк. Он развернулся к морю, стянул наушники и явно прислушивался к их разговору.

– Продайте, пожалуйста, браслет, вот этот беленький.

Мужчина снял его с запястья и протянул.

– На.

– Сколько?

– Я его не покупал, чтобы продавать.

– Но я не могу его взять бесплатно.

Мужчина недоуменно нахмурился.

– Почему не можешь? Бери, ты любишь море, море любит тебя.

Соня улыбнулась и взяла браслет.

– Откуда вы знаете? Я ведь и правда выросла здесь, в Анапе.

Он отвернулся, чуть сощурился, вглядываясь в неугомонную стихию. Соня решила, что ответа не дождётся, но странный незнакомец снова заговорил:

– На тебе есть отпечаток моря. Ты напоминаешь молодую акулу. Ей все время нужно двигаться, чтобы не утонуть. Голодная, беспокойная, жестокая и неумная.

Соня фыркнула. Почти все, кроме последнего слова, ей понравилось. Тут же услышала сдавленный смешок Абросимова. Ну конечно, с «неумной» он точно был согласен.

– А я кто? – бесцеремонно вклинился в беседу Марк.

– А ты олень. В тебе нет ничего морского.

Соня не сдержалась и прыснула:

– Олень.

Марк не отреагировал, снова обратился к незнакомцу. Его всегда интриговали необычные люди, особенно такие чудики.

– Почему олень?

– Ты лесной. В своей стихии она тебя сожрет, а кишки скормит своим детям. В твоей же стихии не выживет.

– Мрачновато, – заключил Марк, глядя на Соню, замершую у перил, – вы нас не сфотографируете?

– Зачем?

– Ну как зачем? На память.

– У вас нет памяти?

Марк снова нахмурился.

– Есть, но хочется запечатлеть этот момент на фото.

Мужчина покачал головой.

– Смотри и запоминай, пока море на тебя не смотрит.

Соня снова усмехнулась. Странная беседа с чудаковатым типом её больше не интересовала. Она отошла дальше, чтобы побыть наедине с морем. В распахнутое пальто забирался ветер, короткое платье грело не больше, чем рубашка странного незнакомца, но Соня терпела, знала, что в таком виде выглядит привлекательно и интригующе. Что ж, красота требует жертв, а иногда и здоровья.

К вечеру Маруська Игоревна заработала нервный срыв и охрипла. Долго собирала у автобуса разбежавшихся учеников и удерживала от побега тех, кто пришел вовремя. Её звонки игнорировали, а если брали трубку, то откровенно дерзили и завуалированно посылали куда подальше. Когда же класс расселся по местам, она устало упала на кресло и беззвучно заплакала. Подружиться и сплотить класс не получилось, вышло только хуже. Колючие подростки, по отдельности вполне адекватные, сегодня превратились в стаю гиен.

Рассаживались они хаотично, многие почти сразу задремали. Соня забиралась в автобус одной из последних, её место рядом с безликой одноклассницей, чье имя она постоянно забывала, оказалось занятым. Некоторые спали, развалившись на двух креслах. Соня прошла дальше, хотела уже сесть на самое дальнее, но зацепилась взглядом за макушку Марка. Приблизившись к нему, в нерешительности приостановилась. Он поднял с соседнего кресла рюкзак и молча кивнул. Соня оглядела высокие спинки сидений, теряющиеся в темноте салона, и с опаской села.

Мутные сумерки быстро загустели, за стеклами теплого салона повис поздний вечер, больше похожий на полноценную ночь. Соню клонило в сон, размеренный гул и покачивание автобуса убаюкивали не хуже колыбельной. Марк чуть сполз по спинке и вытянул ноги, судя по расслабленной позе, устроился удобно, но глаза не закрыл, смотрел куда-то в темноту за окном и слушал музыку.

Соня ерзала, пыталась найти удобную позу, пока не поняла, что рядом с Марком это в принципе невозможно. Он её нервировал, злил и волновал. Потяжелевшая голова то и дело склонялась к его плечу, но Соня выравнивалась и снова искала удобное положение. Почти полчаса Марк наблюдал за ее попытками бороться с дремотным состоянием, а потом просто притянул к себе и обнял. Соня затаилась. Не обняла в ответ, но и не оттолкнула. Выждав немного, чуть сместилась и устроилась удобнее. Как назло, сон пропал. Лежать на его груди, касаясь щекой мягкого свитера, было комфортно и удобно, но глаза больше не слипались, тело передумало спать и впрыснуло в кровь адреналин.

Марк нащупал её ладонь, коснулся запястья, бережно перебрал ракушки на браслете, а потом скользнул пальцами в широкий рукав пальто. Коснувшись предплечья, невесомо погладил нежную кожу в изгибе локтя и снова вернулся к ладони.

Соня не отклонилась и не остановила его, предпочла сделать вид, что