Соня перевела взгляд на стену и невольно улыбнулась. Да уж, прославился Абросимов на всю школу. Она еще не поняла, как относиться к свежей новости, что пары Олеся и Марк больше не существует. Не очень-то верила Олесиному сравнению с корнишоном. Но сам факт, что у них был секс, ее не просто злил, а погружал в черную бездну с кипящей злостью. Он еще ей нотации читал про Надю и про Сергея, стыдил, взывал к совести, а сам пошел на поводу у примитивных желаний. Такой же, как и все: думает только тем, что находится ниже пояса. К злости примешивалось постыдная радость – блистательность Марка потускнела. Его непоколебимая самоуверенность и сдержанность теперь выглядели не так впечатляюще. Выпендрёжник и позер, отобравший у Сони внимание школы, свалился с пьедестала прямо в грязь.

К концу учебного дня самой популярной достопримечательностью в школе стала ширинка Марка. Девчонки перешептывались, разглядывали его брюки со всех ракурсов, пытались представить тюбик помады или столбик рублёвых монет, как гласила надпись на стене. Соня высокомерно посмеивалась над ними, но на уроке биологии поймала себя на том, что тоже смотрит на бедра Марка, и залилась краской смущения. Хорошо еще, что он не заметил, увлекся темой урока.

Олеся приняла вид страдающей, оскорбленной королевы, еще дважды писала про Абросимова гадости, каждый раз меняла почерк, будто это делали разные потерпевшие от грубости и сексуальной несостоятельности Марка. Он же умудрялся игнорировать шепотки за спиной, отгородился от сплетен молчанием и наушниками. Что-то подозревал, но никого не расспрашивал.

Школа перешла в режим ожидания Дня всех влюбленных, на уроках английского рисовали валентинки для конкурса и украшали почтовый ящик для любовной корреспонденции, а дома втайне готовили простенькие, но искренние послания с настоящими признаниями и еще парочку для подруг, чтобы те не страдали от нехватки внимания.

Соня рисовала кособокую открытку и рассматривала Олесю, усердно украшающую розовыми сердечками коробку для почты. Её негодование было понятно. Остаться одной накануне Дня святого Валентина обидно и досадно. Звание самой красивой пары в школе без боя досталось Соне и Сергею. Теперь он регулярно обозначал свой статус, на переменах обнимал, утром прилюдно целовал Соню в губы, а порой тайно подкидывал в рюкзак конфеты.

Помимо школьных хлопот, Соня увлеклась подготовкой к выступлению в танцевальной студии, наконец-то появился повод еще раз выгулять замечательный хрустальный костюм. Легкая атлетика отнимала драгоценное время у репетиций, Соня злилась, но тренировки не бросала. С молчаливой покорностью терпела конвоирование, благо Марк не пытался заговорить, слушал музыку в наушниках и надзирал за ней, как опытный телохранитель.

В манеже Соня то и дело смотрела на Марка. Её не отпускала мысль о «тюбике помады». Надо же, раньше она об этом не задумывалась. В отношениях дальше поцелуев и не заглядывала. Никто и никогда не волновал её настолько, чтобы «тело начало предавать». Она вообще отличалась поразительным неведением в области секса. С мамой об этом никогда не говорила. Вера Андреевна полагала, эти знания приходят как-то сами в свое время, и нет нужды поднимать неудобную тему. Не проводила задушевных бесед и Ольга Станиславовна, она тоже придерживалась мнения, что всему научит муж или просветят подружки. Вот и случилось так, что в семнадцать лет Соня гораздо больше знала о гидростатическом давлении и математическом маятнике, чем об интимных отношениях.

Она производила впечатление всезнающей Кайлы, даже немного уставшей от собственной яркой и слегка вульгарной внешности. Сергей иногда называл её куртизанкой, но руки не распускал, умудрялся ходить по краю. Он-то разбирался в этом с пятнадцати лет и легко разгадал её неопытность.

А теперь Соню накрыло любопытство. Она постоянно ловила себя на упорном желании узнать, правду ли написала Олеся? Как и все легкоатлеты в зале, Марк занимался в тайтсах или в шортах, а такая одежда не слишком-то скрывала пропорции тела. Соня чувствовала себя извращенкой, но отвернуться не могла. Все время боялась, что ее кто-нибудь подловит на пристальном разглядывании, и искала себе оправдание: она просто ищет опровержение или подтверждение словам Олеси. Ничего личного.

Ещё больше Соню беспокоила мысль о грубости Марка. В принципе, поверить в неё было несложно. Его поцелуй с Олесей на новогодней вечеринке выглядел именно так – грубо, жестко, он и не пытался быть нежным. В феврале, когда их отношения только обозначились, после выходных Олеся пришла в школу, отсвечивая чуть затертыми алыми и коричневыми следами. Такую расцветку Соня встречала на женщинах, которых регулярно поколачивал муж, поколачивал, но не забывал про супружеский долг. Олеся принесла на себе отпечатки принудительной близости, но, судя по тому, как они быстро выцвели, для нее это было почти нормально и даже привычно. Соня боялась полагаться на свои странные способности, нюансы пока еще плохо отличала. Может, добровольное БДСМ оставляет такие же алые следы?

А еще Марк умел смотреть слишком уж горячо и нагло. После её танца на сцене откровенно признался, что ей это не привиделось. И этот взгляд никуда не делся. До сих пор Соня периодически ощущала его на себе. Последний раз – позавчера. Она заканчивала репетицию в танцклассе, сосредоточилась на оттачивании круговых вращений грудью, злилась, что не получается так амплитудно, как у Эльвиры Станиславовны.

Преподавательница её похвалила и объяснила, что многое зависит от одежды. В футболке, завязанной узлом под грудью, и в лосинах не было возможности акцентировать ударные моменты, как, например, в сценическом наряде, где для этого есть бусины или монеты. Ну и, бесспорно, свою роль играла магия перевоплощения, с танцевальным костюмом надевалась и новая личина, та самая, которую Сергей величал куртизанкой.

Сначала Соня почувствовала взгляд Марка словно отдалённый, назойливый гул, подсознательное беспокойство, а потом покалывающее жжение. Марк стоял в фойе за стеклом и смотрел на нее так, что уровень маньячности в воздухе ощутимо повысился. Соня недовольно сощурилась: как это бдительный охранник упустил постороннего наблюдателя? Она оглядела фойе и увидела чуть в стороне у окна Надю, видимо, она и убедила его не прогонять, а позволить подождать. К Наде охранник уже привык. Частенько она заглядывала в танцкласс перед собственным выступлением в музыкальном магазине. Теперь даже чаще – с недавних пор Соня захотела научиться играть на гитаре.

Марк не стал ждать, когда у Сони закончится занятие, ушел раньше, судя по всему, приходил именно к Наде. Соня с раздражением опознала всколыхнувшуюся ревность и злость, в груди снова запекло. Какое ей дело до Марка, тем более грубияна и обладателя постыдного «корнишона»?

Идею взять на себя роль