пушки с передками, два зарядных ящика, 5 убитых лошадей. Здесь же была брошена 150-мм гаубица, возле которой осталось четыре убитых лошади и два убитых немца. Лошади были поражены осколками бомб АО-25.

Таким образом, авиация оказала ощутимое воздействие на артиллерию противника, как прямое (поражение на позициях), так и косвенное (поражение на марше). Эффективность работы по артиллерийским позициям отмечалась также в документах противника. В отчете о действиях немецкой 9-й армии, написанном по горячим следам событий, отмечалось:

«Особенно примечательным было использование превосходящих сил авиации, которая действовала с неизвестным ранее размахом и часами подавляла нашу артиллерию, которая была практически беззащитной против безостановочных бомбежек и штурмовых атак. Тем самым главное оружие обороны в решающий момент оказалось выведено из строя»[339].

Заместитель командующего авиацией дальнего действия Н.С. Скрипко вспоминал:

«Войска 3-й армии в первый день наступления имели ограниченный успех — продвинулись лишь на 6–7 километров. Но это дало мне возможность побывать в районе бывших целей и наблюдать результаты боевой работы: прямые попадания бомб в артиллерийские позиции, заваленные блиндажи, исковерканная техника врага…»[340].

Хотелось бы отметить слова Н.С. Скрипко про артиллерийские позиции. Действительно, могущество удара тяжелых бомбардировщиков позволило нанести удар по немецкой артиллерии и тем самым расшатать все здание немецкой обороны.

Воздействие авиации на артиллерию противника позволило «размягчить» оборону. В этой ситуации можно было рискнуть и ввести танковый корпус в бой, а не в прорыв. Тем более фактически втягивание корпуса Б.С. Бахарова в бои на Друти уже состоялось в первый день боев. Оставалось санкционировать это действо. Как вспоминал Г.К. Жуков, «прорыв обороны противника развивался медленно. Видя это, А.В. Горбатов обратился с просьбой разрешить ему выполнить свой первоначальный план и нанести удар танковым корпусом севернее. Я поддержал предложение А.В. Горбатова».

В общем случае ввод механизированного соединения в бой, а не в прорыв грозит большими потерями, прежде всего ценной бронетехники. Однако танки, безусловно, усиливают удар и могут помочь перейти грань, за которой последует поспешное отступление противника.

Надо сказать, что сам А.В. Горбатов использовал достаточно обтекаемую формулировку в своих воспоминаниях:

«В конце первого дня было принято решение частично ввести 9-й танковый корпус на второй день наступления, чтобы во взаимодействии с 35-м стрелковым корпусом он завершил прорыв основной обороны противника и вышел на шоссе Могилев — Бобруйск»[341].

Фактически корпус Б.С. Бахарова уже был «частично» введен в бой в первый день наступления. Переправа корпуса через Друть уже 24 июня подтверждается не только отчетом самого корпуса, но и ЖБД 1-го Белорусского фронта. В нем имеется запись за 24 июня:

«95 тбр с 1455 САП — переправилась через р. Друть в районе Румок и сосредоточилась в лесу западнее Озеране для совместных действий с 35 ск в направлении Бол. Крушиновка»[342].

Так или иначе, решение было принято. 9-й танковый корпус стал единственным в наступлении фронтом, который вводился в бой, а не в прорыв. В 10.00 утра, после 45-минутной артподготовки, 3-я армия возобновила наступление.

35-й стрелковый корпус наступал в тесном взаимодействии с 9-м танковым корпусом. 95-я танковая бригада наступала во взаимодействии с 250-й стрелковой дивизией, ломая сильно укрепленную оборону противника, и к исходу дня вышла к р. Добрица с захватом плацдарма. 108-я танковая бригада во взаимодействии с 323-й стрелковой дивизией к 17.00 удачным обходным маневром, при содействии 95-й бригады, овладела сильным немецким противотанковым опорным пунктом Бол. Крушиновка. 23-я танковая бригада и 8-я мотострелковая бригада корпуса с артиллерийскими частями вышли из исходных районов, переправились через р. Друть и к 2.00 ночи 26 июня сосредоточились в районе леса севернее Бол. Крушиновки. Теперь корпус целиком переправился через Друть и готов был действовать как единое целое.

За два дня боевых действий к утру 26 июня 9-й танковый корпус потерял 27 Т-34 сожженными и 12 подбитыми[343]. Для двух бригад потери небольшие, но ощутимые. Потери 3-й армии в целом за 25 июня составили 465 человек убитыми и 1297 ранеными[344].

К утру 26 июня части 3-й армии вышли на рубеж р. Добрица. На этом рубеже 9-й танковый корпус вошел уже в полноценный прорыв. Риск и даже определенное опережение событий со стороны А.В. Горбатова с выдвижением бригад корпуса Б.С. Бахарова за р. Друть оказались оправданными. Понятно, что при наличии на этом участке «тигров» или «насхорнов» все могло закончиться гораздо печальнее. Однако в той обстановке, которая сложилась утром 26 июня 1944 г., генерал Б.С. Бахаров, без сомнений, ухватил удачу за хвост.

В 9.00 26 июня 9-й танковый корпус входит в прорыв по одному маршруту, гуськом 95-я танковая бригада, за ней 1455-й САП, далее 108-я танковая бригада и 1508-й САП, замыкающими 23-я танковая бригада с 8-й мотострелковой бригадой и средствами усиления. К 11.00 головная 95-я танковая бригада овладевает Баричицей, к 15.30 своими силами восстанавливает переправу через р. Добысна и начинает стремительное преследование противника. Сметая отходящие колонны автомашин и обозов немцев, бригада к 17.00 добирается до населенного пункта Старцы, а далее Б.С. Бахаров делает инициативный ход конем и приказывает захватить населенный пункт Титовка.

Несмотря на небрутальную внешность с круглыми очками, Б.С. Бахаров был тертым калачом. Он прошел и катастрофу лета 1941 г., и харьковскую драму весны 1943 г., и ад прохоровского поля. Личное мужество Б.С. Бахарова сомнению подвергать не приходится, позднее в наградном листе 1944 г. прямо указывалось: «…Лично руководя своими войсками непосредственно в боевых порядках…». Поэтому бросок на несколько километров вперед был осмысленным риском и весьма грамотным ходом.

Танки Т-34-85 9-го танкового корпуса на марше на лесной дороге.

К 19.00 местный гарнизон Титовки и не успевшая переправиться через Березину колонна мотопехоты оказываются разгромлены. На фразе про колонну мотопехоты в отчете корпуса глаз невольно цепляется. Какая еще колонна мотопехоты в немецком тылу?

Однако это была именно колонна мотопехоты. Дело в том, что в этот самый момент немецкое командование металось относительно направления использования 20-й танковой дивизии — единственного подвижного резерва группы армий «Центр». Соединение поначалу задействовали на рогачевском направлении, но вскоре крушение фронта под Паричами заставило отдать ей приказ «немедленно прервать бой и силами всей дивизии (кроме одной танковой роты, оставленной 134-й пд для контрудара) отправиться в полосу XXXXI тк в район западнее Паричей, где ликвидировать глубокое вклинение противника». В итоге дивизия должна была двигаться через Бобруйск в район юго-западнее города. В процессе