познал», люди того времени засмеялись бы и сказали: «Тогда не говори этого. Ты не можешь знать, ведь твое «я» все еще присутствует». Поэтому запомните, мудрец знает это прекрасно, но говорит: «Я слышал это от тех, кто познал». И вот что интересно: люди, от которых он услышал это, тоже говорили: «Мы слышали это от тех, кто познал». За этим кроется некая тайна. За этим нет никакого индивидуального притязания, никакой эгоистической претензии, ибо где найти это «я» познавшего? Поэтому они говорят: «Мы слышали от тех, кто объяснил это нам». И я хочу сообщить вам еще одну интересную вещь об этом. Та личность сама тоже включена в тех «мы», которые слышали. Это утверждение довольно трудно понять.

Как я говорил вам сегодня утром, когда я говорю вам нечто, я слышу это так же, как слышите это вы. Мы слышим это одновременно. Ничего не знает тот говорящий, который не является слушателем того, что он говорит. Истины не готовятся по шаблону. Они не подготавливаются заранее. Они творятся, проявляются, они рождаются естественно, они спонтанны. Они появляются так, как появляются цветы — распускаясь из растения, полного аромата. Когда я хочу вам что-то сказать, это может быть сделано двумя способами. Первый — обдумать это хорошенько и затем подготовить для передачи вам. То, что вы в конце концов получите, будет черствым и старым. Оно не будет свежим и живым. Оно будет мертвым. Но когда я начинаю произносить то, что выходит изнутри меня, тогда я слышу это, как и вы, впервые. Тогда я тоже слушатель. Вы не единственные слушатели, я тоже слушатель.

Итак, мудрец говорит: «Мы слышали от тех, кто объяснил это нам». Он слышал, говорит он, от тех, кто познал. Но он слышал это именно от себя самого — он тоже слушает объяснение, исходящее от него самого. Поэтому мудрец называет себя слушателем.

Есть еще одна причина. Когда человек достигает высшей истины, ему представляется, что не он достиг истины. Ему представляется, что истина как бы снизошла на него. Высшая истина не появляется как мое творение, как мое достижение. Она появляется передо мной как откровение, как открытие, как вдохновение. Если бы кто-нибудь спросил Мухаммеда: «Ты написал Коран?» — Мухаммед ответил бы: «Пожалуйста, не говори мне таких греховных вещей. Я услышал Коран. Я увидел Коран. И услышав его, я записал его. Я не написал его. Я не его автор».

Вот почему Мухаммед называется посланником Бога — тем, кто передал данное ему послание. Истина была открыта перед ним, и он пришел к вам и сказал: «Это истина». Эта истина не его творение. Вот почему мы называем мудрецов провидцами, а не авторами или творцами. Мы не говорим, что они сотворили истину. Мы говорим, что они узрели истину. Вот почему мы называем то, что они увидели даршан — «видение», нечто увиденное. Как бы мы ни называли это, мы можем назвать это либо даршан, либо Шрути — нечто услышанное — это мудрец на самом деле говорил нам, что истина совершенно отдельна и обособлена от нас. Мы не создаем ее. Мы только слышим ее, познаем ее, видим ее. Мы просто свидетели. Вы можете назвать мудреца свидетелем, провидцем или слушателем, но помните, что за этим стоит идея пассивности.

Мудрец говорит: «Мы пассивны, не активны». Когда вы строите нечто, вы активны. Когда художник рисует цветок, он является активным фактором. Но когда он стоит рядом с цветком розы и смотрит на него, он — пассивный фактор. Тогда он ничего не делает, он только восприимчив. Он просто открыл двери и окна своего существа. Он приглашает цветок, он предлагает ему свое сердце, он приветствует его и стоит неподвижно. Он восприимчив. Тогда цветок входит в его сердце и касается его своими лепестками. Аромат цветка растворяется во всем существе человека. И поскольку тот впустил его внутрь себя как свидетель, как восприимчивый фактор, цветок распустился во всех уголках его существа.

Этот мудрец Упанишады говорит: «Так я слышал». Говоря это, он хочет сказать нам, что только пассивный человек достигает истины. Пассивность — вот дверь. В небе светит солнце. Мы не можем привести его свет в дом, но нам надо только открыть двери, и солнечный свет войдет в дом. Его лучи постепенно запляшут во всех уголках дома. Было бы уж слишком сказать: «Мы принесли свет в дом». Это хвастовство. Мы можем сказать только то, что мы не устанавливали никаких препятствий, которые помешали бы солнцу войти. Мы держали двери открытыми. Для восхода солнца не нужно, чтобы наши двери были открытыми, но это факт — что солнце никогда не сможет войти в наш дом, если двери будут закрыты. И если двери открыты и солнце не восходит, мы ничего не можем сделать, мы беспомощны.

Вы поняли, что я имею в виду? Солнце не обязано восходить потому, что ваша дверь открыта. Оно свободно восходит или нет. Но совершенно определенно то, что оно не может войти, если дверь закрыта. Даже если оно хочет войти, оно не может. Это означает, что, если мы хотим, мы можем оставаться слепыми по отношению к истине, тогда истина не может ничего поделать. Если мы хотим, мы можем быть широко открытыми истине. Но тогда мы не создадим истину, мы просто восприимчивы к ее откровению.

Все ценное, все прекрасное, все наилучшее, все истинное, все благоприятное в жизни находится только восприимчивым умом. Находит тот, кто держит дверь открытой. Поэтому мудрец не говорит: «Я обладаю этим». Он говорит: «Я слышал это от тех, кто познал. Я услышал это, я воспринял это оттуда, где есть мудрость». В этом утверждении есть острое желание стереть «я». Вот почему ни на одном Упанишаде нет подписи ее автора. Мы не знаем, кто говорит это, кто рассказывает это, чьи это слова. Некто провозгласил такие бесценные истины, не раскрыв своего авторства.

На самом деле великие истины должны провозглашаться без претензии на авторство, ибо автор умирает перед рождением великой истины. Это мудрецы полностью отстраняются от претензии на авторство. Никто не знает, кто произносит эти сентенции. Неизвестно также, сделаны ли эти записи одним человеком или многими людьми. Возможно, что различные сутры в Упанишадах — это откровения различных мудрецов, и все же можно заметить нечто интересное. Эти сутры могут быть словами разных людей, но в них есть единая гармония, единая музыка. Может быть, был целый ряд мудрецов, у каждой сутры был свой