боролся за независимость Спарты; его смерть (в 192 г.) означала конец не только спартанского народного движения, но и спартанской независимости.

В Этолии к власти опять пришли Доримах и Скопас. Разорение Этолии и обнищание населения (Diod., XXIX, 33) выдвинули необходимость социальных реформ. Назначенные законодателями (νομογράφοι) Доримах и Скопас, по сообщению Полибия (XIII, 1, 2), «приняли полномочия и написали законы». По-видимому, эти законы должны были улучшить положение масс за счет экспроприации имущих, судя по тому, что против законодательства выступил один из богатейших людей того времени, Александр Исский. Скопасу пришлось покинуть Этолию. Он направился в Египет, где его, в ожидании неминуемой войны с Антиохом III, приняли на службу в войске, назначив ему громадное жалованье – 10 мин в день.

Ожесточенную классовую борьбу можно отметить для этого времени и в Беотии (к этому мы еще вернемся) и в городах малоазиатского побережья. Полибий, со свойственной ему ненавистью к революционным деятелям, описывает реформы Молпагора, ставшего во главе массового движения в Киосе (XV, 21): «Заискивая у толпы, он возбуждал ее подозрения против людей достаточных, из коих одних погубил, других вынудил покинуть родину, имущество же их присваивал государству и раздавал народу. Такими средствами он быстро приобрел себе значение единодержавного владыки».

Социальные противоречия не только внутри отдельных государств, но и между демократией и олигархией различных государств и государственных объединений осложнялись международной обстановкой. Начавшийся в конце III в. упадок Египта оживил надежды двух остальных крупных эллинистических монархий на расширение своей территории за счет Египта. Антиох III после своих грандиозных походов на Восток явно стремился к реваншу за поражение при Рафии. Влияние Египта в Эгеиде, упавшее со времени поражения, нанесенного египетскому флоту Антигоном при Косе, фактически перешло к Родосу. Обладая сильным флотом, этот крупнейший торговый город имел возможность хоть в какой-то степени обуздывать пиратов, чтобы обезопасить морскую торговлю. Родос, таким образом, стал естественным покровителем Островной лиги. Египет уже не обладал достаточными средствами для сохранения своих позиций во Фракии, непосредственно прилегавшей к Македонии.

Раздел заморских владений Египта между Сирией и Македонией казался неизбежным; между Антиохом и Филиппом был заключен в 203 или 202 г. тайный договор о разделе внеегипетских владений Птолемеев (Polyb., III, 2, 8; XV, 20–22). Но обе стороны не доверяли друг другу; соперничество и опасения чрезмерного усиления мощи «союзника» побудили Филиппа начать завоевания в Азии и Эгеиде городов, принадлежавших и не принадлежавших Птолемеям. Захватив Лисимахию, Халкедон, Перинф, Киос (для своего союзника, царя Вифинии), Филипп поставил под угрозу снабжение, в частности Афин, боспорским хлебом. Это вызвало тревогу в Афинах, назначивших своего руководителя (προστάτης) Кефисодора чрезвычайным уполномоченным по снабжению хлебом (ταμίας τῶν σιτωνικῶν), о чем стало известно из недавно опубликованного декрета в его честь[188].

Афины до сих пор, после восстановления независимости в 229 г., не принимали участия в войнах. Полибий упрекает афинян, что они, избавившись от страха перед македонцами, «с того времени воображали, что независимость их прочно обеспечена. Руководимые Эвриклидом и Микионом, они не принимали участия ни в каких движениях прочих эллинов. Разделяя настроения и желания своих руководителей, они простирались в прах перед всеми царями, наипаче перед Птолемеем, допускали всякого рода постановления и общественные восхваления и по легкомыслию своих вождей мало заботились о соблюдении достоинства» (V, 106, 6–8). В надписи в честь стратега Деменэта от 211 г. (Syll.3 547) афиняне восхваляют его за то, что во время Союзнической войны он «многократно отправлялся послом к Этолийскому союзу, равно как к царю Филиппу, чтобы со стороны обоих сохранялась народу дружба и мир и чтобы город, не обижаемый ни одним из них, пришел к исконному преуспеянию» (εὐδαιμονίαν).

На этот раз, однако, соблюдение нейтралитета было для Афин делом нелегким. Зависимость Афин от привозного хлеба сделала положение города угрожающим, когда Филипп стал захватывать подступы к проливам. Павсаний (I, 36, 5–6) описывает памятник, поставленный Кефисодору на Священной дороге в Элевсин, «памятник Кефисодора, предстоятеля народа, злейшего врага Филиппа, сына Деметрия. Кефисодор побудил стать союзниками Афин царей: Аттала мисийца и Птолемея египтянина, из автономных народов – этолийцев, из островитян – Родос и Крит». Кефисодор отправился также и в Рим просить помощи против Филиппа[189].

Но и без призыва со стороны греков Рим теперь становился важнейшим фактором международных отношений на Востоке. Если агрессивные тенденции Рима в то время еще не могли привести к немедленному захвату территорий на Востоке, то во всяком случае его интерес состоял в том, чтобы не допустить усиления крупнейших эллинистических государств и поддерживать раздробленность Эллады.

Завоевания Филиппа в районе Боспора внушили серьезную тревогу Родосу, и когда Филипп стал захватывать области Карии, принадлежавшие Родосу, конфликт из скрытого стал явным.

Филипп с присущей ему энергией и стремительностью повел операции на суше и на море и одержал ряд побед не только на суше, но и над соединенным флотом Пергама и Родоса. Однако после ряда завоеваний в Карии он попал в ловушку в Баргилии, где его флот оказался блокированным. Ему пришлось зазимовать в Баргилии и «вести, что называется, волчью жизнь» (Polyb., XVI, 24, 4), без провианта и в тревоге за Македонию. Все же весной 200 г. Филипп сумел прорвать блокаду и вернуться в Македонию.

Тем временем в Риме готовились к войне, хотя никаких легальных оснований для этого не было. Сенат предъявил Филиппу ультиматум, ссылаясь на обиды, чинимые союзнику Рима – Пергаму, и направил на Восток посольство, посетившее ряд греческих городов; в Пирее оно встретилось с Атталом, которому афиняне устроили чрезвычайно торжественный прием; одну филу назвали в его честь Атталидой. На народном собрании было зачитано обращение Аттала с призывом к войне против Филиппа, и афиняне постановили выступить на стороне Аттала. Затем посольство посетило Филиппа, осаждавшего Абидос, и формально объявило ему войну. Сульпиций Гальба высадился в Иллирии с двумя легионами, и началась вторая македонская война.

В течение первых двух лет военных действий римляне не имели существенных успехов в Македонии. Будучи совершенно изолированным, так как греческие государства, в частности Ахейский союз, не решались выступать против Рима, которому благодаря союзу с Пергамом и Родосом принадлежало господство на море, Филипп упорно защищался и даже переходил в наступление. Присоединение сначала Этолии (199 г.), а затем и Ахейского союза (198 г.) к римлянам поставило Филиппа в весьма тяжелое положение. Все же он сумел отстоять Коринф и взять Аргос. Но тяжесть положения заставила Филиппа повести переговоры о мире.

Свидание между Филиппом и римским главнокомандующим Титом Квинкцием Фламинином