Шрифт:
Закладка:
Судя по изменению зрачков у секретаря, я ляпнул что-то не то. Нет, я высказал то, что от меня ждут обычно. Наверное, в этом мой косяк. Только после того, как секретарь собрался и сжался, как зверь перед броском. Блин. Я понял, что тут обычные схемы не работают. Кто мешает этому секретарю иметь что-то вроде детектора лжи, раз уж что-то подобное я начал подозревать у его младшего коллеги.
Скотина! Ведь не случайно он сначала задал вопрос о Халле. Вывел меня из психологического равновесия. И только потом начал колоть по-настоящему.
Считаю ли я орков врагами королевства?! Нет. Кто враги? Сам король и его ближний круг. И это не бравада или тем более глупый революционизм. Как там в анекдоте: «Система прогнила, сказал сантехник. За что угодил в тюрьму по политическим мотивам».
Совет бати Адруса, поданный одними глазами: юлить и ни в чём не сознаваться, начал приобретать новые грани. Вывод: если не можешь врать напрямую из-за детектора лжи, то ври опосредованно, путай следы, уводи разговор в сторону… Чувствую, что до моего задержания хватит несколько лживых ответов. Ну, или тех ответов, что я сам подсознательно считаю лживыми. Впрочем, и тут есть возможность вывернуться…
Мой визави рассматривал меня. Изучал. Смотрел, как на интересное животное.
– Вы считаете, что орки нам не враги? – слишком расслабленно спросил секретарь, но я почувствовал спиной, что до сигнала атаковать осталась самая малость.
Такие вопросы просто так не задают. Если учитывать, что на меня настроен детектор лжи, то всё сходится. Смешивай правду с ложью и своими домыслами, с тем, во что веришь…
– Не главные враги! – выделил восклицанием я свой ответ. Молодец, брякнул вроде бы правду, но это же только начало. Надо пройти путь по нитке своей собственной психики и не поналиться…
– И кто же главные враги? – спросил сидящий на диване.
Признаться, у меня в тот момент отлегло с души. Ушёл от самых главных вопросов. Хотя, может быть, временно…
Обелять дикие расы и, тем более, вставать на их сторону было как-то глупо. Говорить, что люди, по отношению к диким расам, такие же ублюдки, сверхглупость. Разница невелика, одни режут уши, другие выдирают клыки. Рядовые разных рас не брезгуют насиловать самок. Мешок на голову и клыкастая уже становится симпатичной. А то, что дикие расы жрут мясо врагов, то не их вина. Им жрать нечего. Объясните негру, что жрать врагов это грех, и испытаете на себе судьбу Кука[28].
– И кто же наши враги? – с ленцой спросил некто.
Признаться, при слове «наши» я чуть не возликовал, но вовремя взял себя в руки и не проявил, как мне казалось, никаких эмоций.
– Алгар и Скаген сошлись в войне. Север обоих королевств страдает от диких рас. Юг Скагена – мятеж и резня между местными родами. Запад в войне. Восток ждёт. С юга империя Грогант… Кому выгодна междоусобица?! Грогант замирился на юге и востоке. А свинка считает, что если хозяин кормит, то с ним дружба вовек…
Возможно, вставка украинской поговорки не самая удачная мысль, но, как ни странно, именно поговорка произвела самый сильный эффект.
Врать про то, что лицо секретаря резко побледнело, или он резко вскочил, или как он резко проявил свои эмоции – не буду. Не тот уровень. Вы часто видели главу ФСБ, проявляющего эмоции?! Такие должности подразумевают скрытность даже от своих подчинённых…
– Это всё, что ты можешь сказать?! – не проявил никакого участия до бреда моего ускоренного сознания секретарь. – У меня тут бумага о том, что вы содействовали выходу из ваших владений орды диких рас!
– Вам самим-то не смешно? Если верить каждой кляузе, то кому тогда верить?
– И всё же! Есть свидетели, что из вашей долины выходили в набег дикие расы, что вы на это скажете?!
Признаться, что-то подобное я ожидал. К этому я был готов. На это есть готовый шаблон ответа.
– А как я мог не пропустить тех, кто идёт громить моего врага? Пытаться задержать орду ослабленными силами в войне с графом Илмаром? Прошли мимо моих людей. Видимо, позарились на более богатые земли графа и не стали на меня время терять…
– И вы их пропустили обратно?! – мне это показалось, или на самом деле последнее было с лёгкой усмешкой.
– А разве я мог им помешать?
– Вы поддерживаете отношения с орками, – медленно, веско, но совсем без интонаций произнёс секретарь. – И это не вопрос. Это утверждение. Доказать это, при желании, совсем несложно. Показания свидетелей, суд чести с клятвой на цепи это легко докажут… – секретарь замолчал, а я в ступоре не знал, что ответить.
Признаться? А вдруг меня на слабо берут, а я тут сам на себя такой компромат выложу. С другой стороны, кто его знает, что за интриги сейчас творятся во дворце. Если такие слова произносятся в открытую, то возможно, у меня есть шанс выкрутиться.
Просто так такими обвинениями никто бросаться не будет. Похоже, мне сейчас намекают на толстую папку с компроматом. Выбирай, ты с нами, или мы тебя потопим. Знать бы это ещё, с кем придётся сотрудничать или, что точнее, под кого лечь. В то, что я при таких раскладах буду относительно самостоятельной фигурой, это даже не смешно.
– Вы знаете про запреты на поделки Саурунга. Знаете про контрабанду… – подкинул новые слова в мою топку сомнений секретарь.
Вот оно в чем дело. Намекает, что делиться придётся, под себя всё дело хочет взять.
– А при чём здесь контрабанда? – с пересохшей глоткой выдавил я из себя.
– Надо быть глупцом, чтобы не понимать, что такие дела без силы в пограничье не делаются. Кто-то всегда имеет часть пирога от таких дел. Никто не верит, что кучка отбросов может самостоятельно торговать с дикарями. У собак всегда есть хозяин…
– А вы не допускаете, что хозяином могут быть сами маги, – попытался уверенно сказать я, но сам понимал, как это бредово звучит. Сказал не для того, чтобы что-то умное сказать, а банально разговор на другие рельсы перевести.
– А зачем это им? Плодить конкурентов? – усмехнулся секретарь.
– Затем, что пока в королевствах пользуются костылями чужих поделок, спрос на магов небольшой, – начал юлить я, но в результате ещё больше себя закопал. Я невольно заткнулся, думая, как вылезать из тупика, в который влез. Впрочем, секретарь моё молчание расценил по-другому.
– Империя? – не скрывая своего интереса, спросил он.
Я офигел
