Всё своё детство он провел с отцом, который воспитывал его, опираясь на собственные методы.

Флешбэк

«Как-то раз, когда юному волшебнику было шесть, ему приснился кошмар, и он спустился на первый этаж, где его отец попивал огневиски. Точно так же, как это делает сейчас он. Мальчик стоял с плюшевой игрушкой, которую крепко прижимал к груди.

— Подойди, — подозвал его темноволосый волшебник. Мальчик сделал, что ему велено. — Видишь ту женщину на полотне?

Мужчина кивком головы указал на портретно волшебницы. Она была изображена по пояс вполоборота, поджимая тонкие губы. Юбки её платья занимали больше места, чем она сама, и поэтому женщина с волосами цвета кованого золота их постоянно одергивала, хмуря светлые брови. Она была хороша собой.

Мальчишка согласно кивнул, присев на край темного дивана.

— Это твоя мать, — бросил Пьюси-старший, залпом осушив стакан.

Гостиная хранила тишину, и лишь поленья в камине негромко потрескивали.

— Я никогда её не любил, как и она меня. — На лбу мужчины залегли морщины, а его сын жадно внимал каждому его слову. — Но когда она умерла, оставив тебя на моё попечение, я впервые зарыдал. — Мальчик ахнул. Бенджамин резко умолк, мысленно погружаясь в воспоминания давно минувших лет. — Я рыдал так долго, что потом не мог разлепить глаза, представляешь?

Зыркнув на сына, мистер Пьюси скривил рот. Маленький Этелберт отрицательно покачал головой. Он не помнил, когда давал волю слезам. Отец этого не любил.

— Ты помнишь девиз нашего дома?

— «Несломленные», — гордо произнёс мальчик, выпятив вперёд грудь.

— А знаешь ли ты, что это значит?

Пьюси-старший, склонив голову в сторону сына, вопрошающим взглядом скользя по его лицу. Мальчишка с блондинистыми волосами снова покачал головой.

— Подойди, — Этелберт поднялся с кресла, приблизившись к отцу на негнущихся ногах. — Закати рукава, — боязливо поджав губы, мальчик послушался. — Протяни руку.

Брови маленького Этелберта нахмурились, и, недолго подумав, он вытянул правую, потому что в другой держал «Друга — Лори». Пьюси-старший поджег сигару, выдохнув едкий дым в лицо сына, тот закашлял. Схватив мальчика за руку, волшебник потушил сигару об его предплечье, тот дёрнулся, но хватка отца оказалась сильнее.

Этелберт почувствовал запах паленой плоти, своей собственной. Ожог болезненно стягивал нежную кожу. Боль была невыносимая. Однако Этелберт хранил молчание, сжав молочные зубы до скрежета.

Отец его отпустил, и тот отшатнулся, падая на колени. Мужчина выхватил плюшевую игрушку из цепких лап мальчонки.

— Никаких слабостей, — проговорил он вкрадчиво, придав «Лори» огню в камине.

После хозяин поместья удалился, оставляя маленького Этелберта одного в тёмной гостиной.

За окном сверкнула молния, а мальчик продолжал глядеть на то, как в пламени огня поглощает его единственную в жизни игрушку и верного друга.

— Никаких слабостей, — повторил он за отцом, утирая рукавом пижамы нос.»

Этелберт тяжело сглотнул, взглянув на женщину, изображённую на полотне. Отсалютовав стаканом, он выпил содержимое до дна. Расслабив удавку галстука, молодой человек устало прикрыл глаза, краем уха слыша, как барабанит дождь за окном.

Раздался крик.

Пьюси распахнул глаза и прислушался. Тишина. Должно быть, ему показалось. Снова откинувшись на спинку кресла, он закинул ногу на ногу.

Крик повторился, в этот раз громче.

— Грэнс!

— Хозяин, — склонился эльф в низком поклоне.

— Что это за вопли? — сквозь зубы прошипел волшебник.

— У миссис Пьюси неспокойный сон, — отозвался Грэнс и зажмурил огромные глаза, когда крик повторился вновь.

— Почему ты мне не сказал?

Поднявшись с места, Этелберт поспешил к лестнице.

— Это не важно, Хозяин? — отмахнулся домовой эльф, поправляя приталенный пиджак костюмчика. — Грэнс может наложить заглушающие чары, если Хозяин пожелает, — пролепетал эльф, следуя за волшебником по коридору.

— Нет! — огрызнулся он, не оглядываясь. — Если это повторится снова, дай мне знать.

— Как пожелаете, Хозяин.

Щёлкнув двумя пальцами, Грэнс исчез.

Войдя в комнату жены, Этелберт помедлил. На огромной кровати девушка извивалась, словно змея и комкала простынь. Подойдя ближе, он заметил капельки пота, которые стекали с бледного лица, искусанные губы и запутанные волосы, которые спускались до пола.

— Нет! — Пронзительно закричала Алина. Этелберт сглотнул и присел на край ее постели. — Нет, нет…

— Проснись! — Этелберт тормошил её за плечо. Никакой реакции не последовало. — Это всего лишь сон, — нахмурив брови, Пьюси продолжал её будить. Ногти девушки вонзались в кожу предплечий, царапая ее до крови. — Алина, — позвал её громче. Девушка все еще кричала, неосознанно причиняя себе боль. — Алина! — Крикнул Пьюси и встряхнул её несколько раз за плечи.

— Они все мертвы, — прошептала девушка, распахнув глаза, полные ужаса. Пьюси сильнее нахмурился, продолжая удерживать хрупкие плечи. — Это я виновата, — сипло прошептала девушка, и глаза её наполнились слезами. — Виновата, виновата…

Этелберт отпустил её, и Алина перевернулась на бок. С глаз продолжали течь слёзы, несмотря на то, что они были закрыты. Тело девушки содрогалось от тихих всхлипов, и холодная ладонь коснулась оголённой спины, проходясь вверх-вниз.

— Я виновата, виновата… — продолжала шептать девушка.

— Нет, — возразил Пьюси и облокотился спиной об изголовье кровати, не убирая руки с её спины. — Не виновата, — прошептал он тихо.

Алина заснула через пару минут, а холодная рука продолжала медленные движения вдоль позвоночника. Этелберт бросил взгляд на три выпирающих шрама. Они были уродливы, но её красоту не портили, что весьма удивительно. Оглаживая глубокие рубцы, Пьюси прикрыл глаза, поджав губы.

Утром волшебница проснулась с перевязанными руками. В комнате она была одна, если не считать запах муската, который витал в помещении и на темных простынях.

Три подруги уместились на темно-зеленом диване, поджав под себя ноги и держа в руках чашки с горячим чаем.

— Роберт хочет ребёнка, — нарушила тишину Клотильда, смущённо поправив короткие волосы.

— А ты? — Мигом спросила Патрисия, делая глоток обжигающего напитка.

— И я.

Алина и Пати завизжали, радуясь за подругу.

— Чур, я крестная! — Воскликнула Бёрк, отбрасывая золотистые волосы с глаз. Паркинсон игриво улыбнулась и посмотрела на рядом сидящую девушку.

— А ты что думаешь, Лина? — взяв подругу за руку, спросила Клотильда.

— Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, Клоти. — Отозвалась Алина, тепло улыбаясь и сжимая руку подруги в ответ. — Как и ты, Пати, — обернулась она на волшебницу.

— Ох-х, Лина, — Бёрк оставила чашку на столике, обняла девушку за плечи. Паркинсон уместила голову на коленях подруги, а та играла с ее волосами. — Пьюси хороший муж? — Осторожно поинтересовалась Пати, поглаживая плечи подруги.

— Мы почти не общаемся, — Лина поджала губы. — Хотя, порой мне кажется будто он приходит в мою комнату, когда я сплю. — Не знаю, может я себя просто накручиваю.

Краем глаза она заметила, как напряглась Клотильда.

— Ты же не думаешь, что он может… — Паркинсон замялась. — Что он может насиловать