Вышагивая по Шелленгассе, Марта не переставала причитать:

— О Боже, Боже, хозяин! Дак как в тако верить-та, как! Вот скажу Трауте Шотт, дак и она не поверит!

Лапидиус остановился.

— Это, Марта, подождет. А сейчас надо, чтобы судья Мекель как можно скорее узнал о «дьяволах» в пещере, пусть и час еще ранний, и воскресный день сегодня. Чем быстрее он упрячет убийц за решетку, тем будет лучше. Беги-ка ты, Марта, к судье. А я пойду посмотрю, как там Фрея. Если у судьи возникнут вопросы, а они непременно возникнут, я охотно отвечу на них после обеда. Пусть на этот раз он сам нанесет мне визит. Все поняла?

— А как жа, хозяин!

Они распрощались, и Марта побежала к Мекелю. Направив стопы в сторону дома, Лапидиус впервые за долгое время наслаждался погожим деньком. Какая чудная погода! Народу на улицах еще мало, воздух пахнет весной, небо голубое. Насвистывая себе под нос песенку, он свернул в Бёттгергассе. Что на все это скажет Фрея? У своего дома Лапидиус остановился. Его взгляд упал на мастерскую Тауфлиба. У мастера мало причин радоваться, придется ему теперь искать нового подмастерья, неважно, выживет Горм или нет. Может, зайти к мастеру прямо сейчас? Нет, не стоит, дурная весть долетит и без него, а оружие он еще успеет вернуть.

Фрея. Как она там? Он решил устроить ей сюрприз. Посмотрит он на ее удивленное лицо, когда внезапно вырастет перед окошечком, и скажет: «Все позади, Фрея. «Дьяволы» больше никогда не будут творить свои черные дела».

Он перестал насвистывать и постарался бесшумно открыть входную дверь. Как хорошо, что Тауфлиб поставил новые запоры и хорошенько смазал замок и петли! Да, мастер знает свое дело. Лапидиус потихоньку прошел в переднюю и первым делом сложил мушкет и пистолеты, чтобы оружие не бряцало. Потом направился к лестнице. Если бы только ступени так не скрипели! Он осторожно пошел на цыпочках. Всего одиннадцать ступеней, и первые две особо коварны. Лучше он просто перешагнет через них. Вот он уже наверху, осталась последняя ступенька. Его лицо излучало радостное ожидание.

Которое тут же сменилось ужасом.

Перед ним плясала дьявольская маска. Она торчала на затылке мужчины, который двигался в быстром темпе. Гесселер.

Этого не могло быть! Но было. Как удалось этому сатанинскому отродью выбраться из пещеры? Проскользнул мимо него? Невозможно. Проход слишком узок. Тогда как? Через другие проходы из грота? Нет, они были тупиковыми, вели в никуда. Значит, потайной ход? Потайной ход!

Все эти мысли вихрем пронеслись в голове Лапидиуса. Они были излишни, неуместны, даже опасны, потому что у «дьявола» в руках был нож. Охотничий нож. И им он только что открыл дверцу в камеру.

Не помня себя от ярости, перемешанной с ужасом и отчаянием, Лапидиус бросился вперед. Он хотел свалить нелюдя с ног — и свалился сам. На последней ступени он наступил на полу своего длинного плаща и растянулся во весь рост.

Через секунду он потерял сознание.

Лапидиус не знал, как много прошло времени, но когда пришел в себя, по-прежнему лежал на полу. Его первой мыслью было, что он опять оплошал. В который раз. Но теперь с фатальным исходом. Фрея убита, он повержен. А «дьявол» сбежал.

Но погоди, что это? Он заморгал. Гесселер был здесь! Он сидел перед жаровой камерой. Всего лишь на расстоянии вытянутой руки! Неужели мерзавец его не заметил? Исключено. Скорее всего, проверил и пришел к заключению, что Лапидиус больше не представляет опасности.

Тогда Лапидиус решил дальше притворяться, будто еще не очнулся.

Гесселер заговорил, и то, что он говорил, заставило Лапидиуса усомниться в своем рассудке.

— Я Лапидиус, — вещал медикус ласковым настойчивым голосом, — смотри на меня, Фрея, я Лапидиус. Я вернулся. Ты ведь меня узнаешь? Да, я Лапидиус, ты радовалась моему возвращению, и я вернулся. Я тебе кое-что принес…

Лапидиусу потребовалось собрать всю волю, чтобы не засомневаться в себе самом. Это же он Лапидиус! Он и никто другой. И он, настоящий Лапидиус, должен положить конец жуткому фарсу. Немедленно. Как только соберется с силами.

— Это нож, Фрея, красивый нож, который я принес тебе, он погладит твою шею, мягко, нежно, совсем мягко. Ты радуешься тому, что нож будет гладить тебя.

Гесселер собирался уже пустить нож в ход, но до этого дело не дошло. Лапидиус бросился на него и, навалившись всей тяжестью своего тела, отбросил от дверцы. Нож упал на пол. Лапидиус потянулся за ним, но «дьявол» оказался проворнее.

— Ты очнулся раньше, чем я ожидал, — прошипел он. — Только это тебе не поможет. Пришел твой последний час, дистиллят глупости, я убью тебя. Сначала тебя, потом твою шлюху.

— Это мы еще поглядим! — Лапидиус тяжело дышал. Он снова кинулся на Гесселера, пытаясь схватить руку, держащую нож. Напрасно. Хоть Гесселер и был старше Лапидиуса, зато маленький и юркий. Оба стояли теперь друг против друга, настороженно, бдительно, «дьявол» поигрывая ножом, Лапидиус с пустыми руками.

— Как ты вообще, исчадие ада, пробрался в мой дом?

Лезвие охотничьего ножа, дразня, рассекло воздух.

— Через окно, дистиллят глупости, через окно.

Гесселер хихикнул. Он знал, что оружие делает его неуязвимым. Настырный противник, так долго преследовавший его, скоро получит свое. Сначала пару ран, чтобы позабавиться, а потом прикончить! А следом и эту Зеклер. Нет, пожалуй, ее он убьет не сразу. Выглядит она, правда, потрепанной, но грудки все еще манят к себе, еще как манят. А если и все остальное такое же сладкое… Но убить он ее все равно убьет, чтобы никто и никогда не узнал, кто стоит за всеми этими убийствами в Кирхроде.

— Через окно в моей лаборатории? — переспросил Лапидиус, махнув рукой в сторону нижнего этажа.

— Ага, — хихикнул Гесселер, и на мгновение его взгляд последовал за движением руки Лапидиуса.

Именно это Лапидиусу и было надо. Одним прыжком он бросился на Гесселера, стараясь на этот раз действовать ловчее. Он постарался ухватить нож, но снова попал в пустоту. Гесселер не замедлил ответить. Острый охотничий нож полоснул Лапидиуса по левой руке. Лапидиус отскочил назад.

Раздался крик.

Фрея. Значит, она уже оправилась от внушений «дьявола». Слава богу!

— Не бойся, Фрея, не бойся! — крикнул Лапидиус.

Гесселер с коварной ухмылкой на губах кружил вокруг него, словно гиена.

Лапидиус ощупал правой рукой раненое предплечье, удивляясь, что не чувствует боли, хотя рукав плаща уже намок. Кровь! Да, кровь и… что-то твердое в кармане