значительно удлинило официальные заседания, в то время как более продуктивные обмены мнениями происходили в других местах. Настоящие дебаты начались на второй день, 29 марта, когда представители двух посольств изложили свои позиции перед всем собранием. Англичане требовали, чтобы либо Эдуард III был признан королем Франции, либо был соблюден договор Бретиньи и им были возвращены все их территориальные потери с 1369 года. Епископ Амьенский ответил, что Карл V является единственным законным королем Франции и что не может быть и речи о возвращении к договору в Бретиньи, от которого англичане отказались, продолжая воевать во Франции в 1360-х годах. Все знали, что эти заявления были сделаны для проформы. Саймон Садбери в своем ответном выступлении легкомысленно обошел претензии на корону Франции, прежде чем перейти к другим, более сложным вопросам. Легаты предложили обсудить общие контуры будущего мира, прежде чем посольства перейдут к деталям, и на следующий день они представили ассамблее два предложения. Первое заключалось в том, что англичане должны были просто продать Карлу V свои оставшиеся территории на юго-западе Франции за наличные. Второе заключалось в том, что провинции, которые были уступлены Эдуарду III в 1361 году, должны быть разделены между Англией и Францией. Последний вариант, который был единственным, способным заинтересовать англичан, оставлял открытым важнейший вопрос о том, должны ли те части Аквитании, которые должны были остаться у англичан, принадлежать французской короне в качестве фьефов в обмен на оммаж и службу или находиться под полным суверенитетом короля Англии. Легаты рассмотрели эту проблему два дня спустя на следующем пленарном заседании. Они прекрасно понимали, что двойной статус английской династии как королей в Англии и вассалов во Франции послужил причиной войны. Очевидно, что требовалось чисто юридическое разделение прав между коронами. По их мнению, существовало две возможности. Одна из них заключалась в том, что за англичанами должны быть сохранены только сокращенные территории на юго-западе, которые они все еще занимали, в основном прибрежную полосу от Бордо до Байонны и долину по нижнему течению реки Дордонь, но с полным суверенитетом. Альтернативой было более спорное предложение, которое было предложено впервые: герцогство Аквитания должно быть расширено за счет восстановления, по крайней мере, некоторых территорий, отвоеванных французами, но оно должно быть закреплено за герцогом Ланкастером. Затем он должен был принести оммаж за герцогство королю Франции и отказаться от всех своих владений в Англии — решение, которое, как можно ожидать, на протяжении многих поколений превратило бы дом Ланкастеров в истинно французских принцев.

Легаты провели ряд встреч с каждой стороной по отдельности, чтобы получить первоначальную реакцию послов. Она оказалась совершенно несовместимой. Герцог Бургундский настаивал на том, что все территории в пределах традиционных границ Франции должны были иметь статус фьефов французского короля. Англичане, со своей стороны, отказывались рассматривать любой вид зависимого статуса для герцогства Аквитания. По их мнению, главный вопрос заключался в том, какими должны быть территориальные границы английского суверенного государства на юго-западе Франции. В последующие дни обе стороны смягчили свои позиции. Французы заявили, что они рассмотрят возможность разделения расширенного герцогства Аквитания, созданного по договору Бретиньи, на три части, одна из которых будет уступлена французской короне, другая будет находиться под полным суверенитетом англичан, а третья будет закреплена за английским принцем (сыном или племянником Эдуарда III) как фьеф Франции. В ответ англичане предложили разделить ее на две части: территория, которой они по-прежнему владели, должна была остаться под полным суверенитетом, а остальные обширные владения, которыми когда-то управлял принц Уэльский, должны были перейти к английскому принцу как фьеф Франции. Легаты предложили на рассмотрение несколько вариантов. В качестве альтернативы, если вопрос о суверенитете не может быть решен, стороны могли бы рассмотреть возможность сорокалетнего перемирия, в течение которого каждая сторона удерживала бы территорию, находящуюся под ее контролем, а французы делали бы ежегодные выплаты английскому королю в качестве компенсации за его территориальные потери.

Стоит остановиться на этих переговорах, поскольку в них отражены военные цели обеих сторон, а также сложность поиска решения, которое не привело бы к полной победе одной из них. Предложения, выдвинутые папскими легатами в Брюгге, возможно, не сразу нашли поддержку, но они послужили темой для всех англо-французских переговоров до конца XIV века. Однако непосредственная проблема заключалась в том, что все они выходили за рамки текущих полномочий послов. Поэтому 8 апреля 1375 года конференция прервалась, чтобы дать возможность послам проконсультироваться со своими правительствами. Руководители должны были остаться в Брюгге, в то время как их подчиненные вернулись в Париж и Вестминстер. Уехавшие дали клятву честно изложить предложения своим господам, а оставшиеся — непредвзято рассмотреть их на следующем заседании. В Авиньоне слухи о скором заключении мира начали циркулировать среди торгового и дипломатического сообщества. Датой следующего заседания конференции было назначено 6 мая 1375 года[326].

Однако к тому времени, когда делегации собрались вновь, политическая ситуация изменилась, и предзнаменования стали гораздо менее благоприятными. Латимер вернулся в Вестминстер из Брюгге, как только конференция закрылась, в сопровождении одного из юристов английской делегации. В середине апреля они отчитались перед Эдуардом III и его Советом. Ответ Совета соответствовал той линии, которую англичане занимали на протяжении многих лет. Они не были готовы отделить герцогство Аквитания от английской короны. Они также не соглашались, чтобы английский король держал его в качестве вассала Франции. Но они были готовы принять существенное сокращение его географических размеров по сравнению с огромными территориями, которыми владел принц Уэльский по договору в Бретиньи. Их заинтересовало предложенное французской делегацией о разделение герцогства на три части, при котором часть, находящаяся под полным суверенитетом короля Англии, была бы ограничена областью юго-запада, которую в настоящее время контролировали англичане.

К сожалению, в Париже была принята более жесткая линия. Совет французского короля, в состав которого вошли видные деятели не только королевского двора, получил отчет о конференции от епископа Амьенского. Предварительные компромиссы Филиппа Бургундского были восприняты весьма кисло, что, вероятно, было связано с присутствием при дворе его брата, Людовика Анжуйского. Но каким бы ни был ход обсуждения, результат не мог вызывать сомнений. Единодушно Совет отверг любое решение, которое оставляло часть французской территории в руках английской короны, свободной от оммажа королю Франции. Это фактически означало отказ от разделения герцогства на три части, которое выдвинула сама французская делегация. Это был не первый и не последний случай, когда желание Филиппа Бургундского положить конец войне не нашло понимания в Париже,. Возможно, англичане более серьезно рассмотрели бы идею передачи Аквитании сыну или племяннику Эдуарда III, если бы их не побуждали надеяться на лучшее. Как бы то ни было, конференция была обречена на провал, когда она вновь собралась в