именно они сообщат ему нюансы и подробности поражения явного лидера Александра Александровича Привалова, которое он потерпел от рядового претендента Юсио Накамуры. Вместо этого в самом шахматном клубе тренер тов. А. Привалова, оказавшаяся молодой, миловидной и очень расстроенной дамой, наотрез отказалась общаться с обаятельным, представительным москвичом и послала… ну, хорошо еще не насовсем, а по домашнему адресу самого экс-фаворита.

И вот там-то началось самое страшное. Его пригласили в квартиру, чистую, светлую и тихую, как при покойнике, и пришлось Крячко битых два часа выслушивать стенания мамы, бабушки и дедушки, ибо папы у Саши Привалова (6 лет) не было, точнее, о нем официально ничего не было известно.

– Вот теперь представь картинку. Я восседаю на кухне, бабушка подливает чаю, дедушка предлагает рюмочку горькой – залить горе, – а мама, мешая слезы с кофеином, выдает мне текстовую трансляцию этого мероприятия. А мне надо и сочувствовать, и делать вид, что я понимаю, о чем речь.

– А ты, соответственно, ни в зуб ногой…

– Так и есть. Да и откуда? Ну играл когда-то, как все, на разряд сдал, так ведь это когда было! А тут во всех подробностях: ой, а вот тут Сашенька с черными начал, уступил ход более слабому! Ой, эндшпиль за десять ходов с лишней пешкой! А вот тут Накамура отдал перевес двух слонов! Ой, белые центр потеряли! Ой, не удалось развить свое преимущество – ой, удалось! И тут – звонок!

– Какой звонок? – чуть успокоившись и вытерев слезы, переспросил Лев Иванович.

Станислав скрипнул зубами:

– Звонок. По телефону. Этот Сашенька, чтоб ему пусто было, телефон с собой принес, да звук не выключил.

– Погоди, объясни, – попросил Гуров. – Они же онлайн играли?

– Да какая разница! Правило одно, как в реале, так и по компьютеру: зазвонил телефон посреди партии – проигрыш. Немедленный проигрыш! Даже если у тебя преимущество, даже если ты только что ферзя противника схапал – все, никаких вариантов. Карапуза этого бледного отпаивали валерьянкой несколько дней, не унимается, рыдает, грозится уйти в хоккей – вот ужас-то. А знаешь, что самое скверное?

– Что, еще что-то есть?

– Выяснилось, что девятого мая Сашеньке как раз шесть и стукнуло! День рождения, понимаешь? И кто-то специально позвонил, чтобы с днюшкой ребенка поздравить. Каково, а?

– Вот так парадокс.

– Да не то слово! Под конец беседы даже дедуля разрыдался. Про поздравление мне сам Саша поведал, серьезный такой малый, надутый, пришел из комнаты, за руку поздоровался. Чайку попили, с суровым видом съел мои эклеры, и на вопрос: что ж ты, Сашенька, звонок не выключил, так и ответил – задумался и забыл. Ну что ты будешь делать! Пожелал ему новых творческих успехов – и свалил поскорее, чтобы самому не разрыдаться, ну и на «Ласточку» успеть. Разве можно старого друга на такие душераздирающие задания отправлять, сердце-то не казенное. – И Станислав демонстративно потер левую сторону груди.

– Ладно, я тебя понял. Номер-то, с которого звонили, выяснили?

– А то как же, – ухмыльнулся Стас. – Но я думаю, ты и так его знаешь.

– Сто-двадцать два-сорок четыре?

Станислав кивнул.

– Вот так. Знаешь, Станислав Васильевич, этот театр начинает порядком надоедать. Чувствуешь себя как в аквариуме, а некто шибко умный сквозь стекло наблюдает, в какую сторону ты сейчас метнешься. И главное, кому это надо-то? И зачем?

– У меня тоже такое же мнение. И я понять не могу: зачем этот весь фарс-то понадобился? Если кому-то было нужно убрать Арутюнова, то почему бы не устроить ему маленькое дэтэпэ в родных горах? Тем более что никто и не прочухает, мало ли кто по пьяной лавочке улетел в ущелье – ну, как твой «Дастер» с моей лодкой…

– И другом Хайдарова, не забывай, – помрачнел Гуров.

– Да, но по официальной версии – не более чем дэтэпэ, хотя мы-то с тобой понимаем, в чем замес. В любом случае что докладывать-то руководству?

– Пока не знаю, – совершенно искренне ответил Лев Иванович, – продолжаем работать. Скоро наши орлы-сыщики что-нибудь да сообщат, тогда покумекаем.

Глава 11. Бедные Лизы

Уфа встретила стажеров радушно: плюс девять, промозглость, пасмурность и дождь.

– Прежде чем мы с тобой пойдем охаживать девочек, одетых и экипированных, как мальчики, расскажи, пожалуйста, что мы ищем, – попросил Стас Мартынов, приглаживая перед зеркалом вымокшие рыжие кудри, – кто у нас должен расплакаться и раскаяться?

Хортов, наглаживая свежую рубашку, пожал плечами:

– А кто ж его ведает, Стасик? Покумекать надо. Ты же знаешь, я в спорте ни бум-бум, мне все эти подковерные мотивы и этюды высоко до лампочки. Сам понимаешь, меня не процесс интересует, а результат.

– Вот поэтому-то ты никогда и не женишься, – сострил друг. – Ладно, ну хотя бы результат напомни, что там вообще, лезть в Интернет неохота. «Белая речка» играла с какими-то «Ледяными курочками», что ли?

– «Крылышками» команда называется, «Ледяные крылышки», – поправил Шурик друга. – Да, все верно, здесь, в Уфе, была встречная игра. Первая игра состоялась в Подмосковье, дома у «крылышек», и «речки» их раскатали со страшным счетом ноль-тринадцать. Ужасно радовались, непонятно чему. Уровень, класс, финансирование, даже экипировка – все несопоставимо.

– Ага, ага, – поддакнул Стас, – неплохо так сыгранули.

– «Крылышки» приехали сюда на расстрел, а вышло по-иному: гости выиграли у «речек» со счетом…

– Пятнадцать?

– Не, я же говорю, класс все-таки не тот. Но пять-ноль тоже, знаешь ли, результат.

– Неприятненько так.

– Траур республика объявлять не стала, но осадочек остался. К тому же из «речек» – ни много ни мало – на девяносто пять процентов сборная России по женскому хоккею состоит. Есть о чем подумать тренерскому штабу. Ну и спонсорам.

– Ну-ну, какие девахи без спонсоров… а что не так с «крылышками»? В чем особое оскорбление проиграть именно им?

– «Крылышки» – это даже не аутсайдер. Это призрак, тьфу – и растереть. Они последние кости догладывают, без зарплаты полгода. Только на местечковых пожертвованиях держатся, с протянутой рукой. Энергии, строго говоря, черпать неоткуда, девчонкам фактически кушать нечего плюс страх и апатия, что для дам хуже голода.

– Понимаю. От нас-то что требуется?

– Я так понимаю, господа полковники ожидают от юных дарований открытий.

– А именно?

– Выяснить, из-за чего появился на табло счет пять-ноль.

Стас придал своей прическе одному ему понятный смысл и проникновенно сообщил:

– У меня к тебе вопрос, как у спортсмена к спортсмену.

– Какой? – спросил Шурик, выключая утюг.

– Ты в женском хоккее разбираешься?

– Нет. А ты?

– И я нет. А как мы тогда будем выяснить, что прогнило в этом дамском королевстве? Кто это может знать?

– Не знаю. Тренеры?

– Ну, эти без документов и удостоверений с нами общаться не будут.

– Думаю,