Дверь захлопнулась, и доктор сел в кабину с шофером.

Машина двинулась. Около главных ворот ее не задержали. Доктор приветственно махнул часовому рукой, и они беспрепятственно выехали.

Шевчук сказал:

— Словно в душегубке!..

— Это и есть душегубка. Если пустят газ, через пять минут никого из нас не будет в живых.

Шевчук представил себе, как мучительна смерть в этой железной коробке. Ни вопли, ни мольбы — ничто не поможет. Машина с грохотом мчит по дороге…

Дорога казалась бесконечной. Шевчук, наконец, не выдержал:

— Послушай, Оник! Тебе говорили, на какой машине мы поедем?

Уловив в этом вопросе подозрение, Оник рассердился:

— Ты же дышишь? А если почувствуешь запах газа, скажи мне!..

Больше они не разговаривали.

Наконец, мотор заглох. Айгунян открыл дверцу машины и по-армянски спросил:

— Живы? Вылезайте! Сейчас я отправлю карету назад.

Он поговорил о чем-то с шофером, после чего машина развернулась и укатила. Было видно, что они выехали за город. Неподалеку стояло какое-то больничное здание. Прямая дорога вела отсюда к лесу.

— Вы идите с Врежем, — сказал доктор. — Он знает, где нужно свернуть. Мы последуем за вами.

Вреж двинулся вперед.

Было холодно. По небу тянулись темные, тяжелые облака. На горизонте дотлевал закат.

Дорога была безлюдной. Парни шагали молча. Изредка попадались навстречу одиночные прохожие. Но никто не обратил внимания на заговорщиков. Наконец, они оказались в лесу и свернули с дороги.

Вреж остановился и подождал, пока доктор и Жак догнали их.

— Давайте вперед, ждать нельзя! — скомандовал Жак. — Он пошел первым. Вышли на тропинку, которая вилась меж лесистыми холмами.

В лесу было теплее. Ветер тянул по верхушкам деревьев. В воздухе чувствовался смешанный запах прелых листьев и сырой земли.

Деревья уже оголились, только кое-где еще желтела листва. Под ногами мягко шуршали опавшие листья. Шевчук с удовольствием вдыхал эти осенние запахи.

— Эх, если бы остаться здесь!

Оник не отозвался. В царившем кругом безмолвии чудилось что-то зловещее. На каждом шагу стерегла их опасность, надо было держаться настороже.

Вскоре они спустились в глубокую низину, по дну которой текла речка. Кругом было тихо, сумрачно.

Вреж остановился.

— Далеко еще? — спросил Оник.

— За этим холмом остановка. Подождем!

Все прислушались: где-то совсем близко послышался легкий свист. Вреж подсвистнул и сказал:

— Это наши!..

Из-за деревьев показались грек и поляк Маргинский. Они подошли, пошептались о чем-то с Врежем. Шевчук заметил в кармане у грека пистолет. — «Значит, мы все-таки вооружены!» — подумал он, и от этой мысли ему стало легче.

Состоялось короткое совещание, после чего вся группа разделилась на две части. Вреж, Оник и Шевчук остались с Жаком, остальные разошлись в разные стороны.

Обогнув склон лесистого холма, они вышли на железную дорогу.

Осторожно оглядевшись, Жак нагнулся над рельсами. Он пытался ослабить болты, соединяющие рельсы, но, видимо, это оказалось ему не под силу, — он тут же подозвал Оника.

Маргинский подсунул под рельсу лом, и вместе с Шевчуком они навалились на другой конец его. Теперь Жак с Оником уже без труда отвинтили несколько гаек. Затем француз раздвинул ломом рельсы на стыках. Когда эта работа была закончена, он приказал собрать все инструменты и отойти.

Маргинский принес мину и осторожно уложил ее на землю между тупыми концами разъединенных рельсов.

— Теперь бегом!..

Все быстро ушли, растянувшись в цепочку. Было уже совсем темно. Деревья и кусты сливались в одну сплошную стену.

Головным шел Жак. Было видно, что он хорошо знает эти места. Он шагал безостановочно, переваливая с одного холма на другой. В каком-то заросшем овраге сделали короткую остановку, чтобы спрятать инструменты и опять продолжали путь.

В город вошли поодиночке и с разных сторон. Все, конечно, очень устали.

Встретив во дворе больницы Оника, Шевчук сказал:

— Хотелось бы послушать «лесной концерт».

— Иди, отдыхай! Скоро, наверное, услышим!..

Шевчук со своей койки наблюдал за французом, — он только что появился в палате. Высыпав в стакан с водой порошок, Жак выпил, поморщился и медленно пошел на свое место.

В этот момент, казалось, дрогнуло все кругом, — один за другим последовали глухие удары.

Кому-то из больных почудилось, что город начали бомбить. Подняв головы, все беспокойно прислушивались. Француз, прижавшись лбом к оконному стеклу, долго смотрел в темноту двора.

Рано утром на следующий день Шевчук заглянул к другу.

— Ну, слышал «лесной концерт»? — первым делом спросил Оник.

— Слышал, но это были, кажется, какие-то другие взрывы.

— Уже проверено. Слетел с рельсов поезд с боеприпасами… Крушение № 1. Поглядим, что будет дальше!..

Глава вторая

1

В лагере, где жили греческие армяне, часовые уже знали Оника. И сегодня один из них, когда Оник подходил к воротам, окликнул:

— Куда?

— К армянам.

— Армян здесь нет, — равнодушно ответил часовой. — Их ночью увезли в другое место.

Шутит он, что ли? Еще вчера Оник был у них, приходил навестить заболевшего Маркара.

Часовой повторил:

— Их увезли, понимаешь?

Оник поспешил зайти к доктору, чтобы сообщить ему эту новость.

Сначала Айгунян даже не поверил Онику:

— Как случилось, что никто нам не дал знать об этом?

— Не знаю. Как я ни старался выведать у часового, ничего не мог узнать.

— Плохо дело, братец! Вчера еще они были там, никто из них и думать не думал, что их должны переместить. Пойду выясню, что произошло.

Он тотчас оделся и ушел.

Оник нетерпеливо ждал возвращения доктора. Он зашел к французу поделиться новостью. Перемещение такой большой группы армян обеспокоило Жака не меньше, чем Оника. Он склонен был связывать это происшествие с взрывом поезда. Немцы, несомненно, уже ведут расследование и постараются ухудшить режим в лагерях. До этого некоторым из пленных разрешалось по воскресеньям выходить в город. Теперь запретят эти выходы? Может быть, начнут менять и состав лагерей? Это было бы хуже всего.

Айгунян вскоре вернулся.

— Их увезли в Саарбрук. Ночью подняли всех… — сообщил он Онику.

Лицо доктора было тревожным. Поглаживая лысину, Айгунян добавил:

— Удалось узнать новый адрес наших друзей, — это недалеко отсюда.

— Недалеко, говорите? — встрепенулся Оник. — А что, если я съезжу к ним в воскресенье?

— Пожалуй, это мы устроим, — сказал доктор.

Было решено отправить Оника в Саарбрук на разведку.

В ближайшее воскресенье он собрался на городскую станцию. Надо было одеться поприличнее, но он нигде не нашел своего пальто. Выяснилось, что накануне его надел, отправляясь в город, Маргинский. В лагерь Маргинский не вернулся. Встревоженный Оник тотчас же дал знать об этом доктору. Начали строить различные предположения. Позвали Шевчука, который был соседом