Шрифт:
Закладка:
Ведьмак расслабился и выдохнул. Обошелся одними знаками, и то хорошо. Подойдя к туше поближе, он отсек у нее часть красной остроконечной ноги и, завернув в тряпку, бросил в сумку. Теперь нужно было уничтожить кладку и можно возвращаться в деревню. Вернувшись к Васильку и вооружившись тремя бомбами Картечь, забросил их по одной в каждую вырытую яму и дождался взрыва. Земля сотряслась так, что Эскель схватился за седло и с силой его сжал, боясь упасть. Грунт просел на четверть метра, но вроде урожай особо не пострадал, на первый взгляд. Зато кладку наверняка уничтожил. Перекинув через голову коня поводья, ведьмак повел его в сторону Обро̀ков.
Дере корчма не понравилась сразу. И уже «Гусиная гузка» казалась по сравнению с ней настоящим дворцом, не меньше. Повсюду была грязь, пьяные кметы орали матерные песни, а корчмарь очень странно на нее поглядывал и усмехался, демонстрируя неровный ряд желтых зубов. Благо, что войт был под боком. Он заметил ее растерянность и сам обо всем договорился. Комнату выделили небольшую. Вернее, размерами это скорее напоминало нужник. Но делать нечего. Не спать же под открытым небом. Баню топили долго. Травница успела уже и разложиться, и осмотреть на наличие клопов соломенный матрас, и протереть тряпкой спинки кровати и небольшой подоконник. Тут даже стола и шкафа не было, только тумба да кровать с окном. Дера искренне надеялась, что за такое убожество они не сдерут с них много. Да тут можно вообще бесплатно оставлять ночевать. Удобств совершенно никаких, а в туалет выходить вообще придется за корчму. Еще и идти добрые пять метров в сторону леса, где одиноко возвышалась деревянная будочка, гордо именуемая местными «нужник».
Дверь в корчму открылась с грохотом, заставляя всех замолчать и уставиться на вошедшего. Ведьмак зашел уверенным и неторопливым шагом. Войт, заприметив его, сразу вскочил с табурета и стянул с головы шапку, демонстрируя свои проплешины.
— Неужто окончили дело, мастер? — благоговейно пролепетал он.
— Да, — он подошел поближе к столу, где сидело мужичье, и выложил на стол кусок ноги игерна. — Если захотите познакомиться с ним поближе, то найдете труп на полях. Кладки я тоже уничтожил. Не знаю, сколько их было, но навскидку не больше трех. Возьму по десять крон за каждую.
— Это что же, мастер, — Томаш сглотнул и вытер шапкой испарину с лица. — Нам с трупом жить? А убрать его оттудова никак не можна?
— Можно, конечно, — пожал плечами Эскель. — Но таскать такую громадину на себе не буду. Я не вьючный мул.
— Уж больно велик в размере-то? — подал голос один из мужиков.
— Локтей двадцать, не меньше.
— Боги! — охнула помощница корчмаря, которая незаметно оказалась рядом с небольшим подносом в руках.
— Разберетесь как-то, — ведьмак протянул руку войту. — Деньги. Свою работу я выполнил.
— Конечно, конечно, — засуетился Томаш и вложил в раскрытую ладонь кошель. — Мы тут доложили вам еще от себя. Сотенку. Уж должно все ваши хлопоты покрыть.
Ведьмак кивнул и осмотрелся. Деры по близости не было.
— Девку ищете? — усмехнулся корчмарь. — У бани она. Та как раз разогрелась хорошо. Можете идти попариться.
— Я ей тряпье необходимое дала, — заговорила помощница, а Эскель окинул ее оценивающим взглядом.
Девка смущенно заулыбалась и прижала руками поднос к груди.
— Завтра утром мы уедем, — ведьмак принялся стаскивать с себя перевязь мечей. — Расплачусь сейчас. Одна ночь, ужин, завтрак и баня. Сколько?
— Пятьдесят, мастер. Ночь у нас пятнадцать стоит. Ужин и завтрак по четыре на человека. За баньку-то и тряпье стиранное ваше возьмем девятнадцать, — корчмарь, кривя губы в улыбке, с завидной методичностью натирал тряпкой деревянный стол перед собой. — Златка вон выстирает все, а к утру, глядишь, и просохнет. Ночи пока не шибко холодные, но мы у печи развесим все. Чтоб уж наверняка.
— Спасибо, — кивнул ведьмак и высыпал на стол десяток монет.
— Вы уж идите, идите, — вмешался войт. — А как напаритесь, то выпьем по чарке да поговорим. У нас тут народ хороший. И выпить любит, и партийку в картишки разыграть, а от доброй компании никогда не откажется.
Эскель ничего не ответил, но неуверенно кивнул и двинулся в сторону, куда указала помощница корчмаря. Пока в этом селе все шло гладко. Никто оскорблениями не кидался, обокрасть или убить — тоже не спешили, но бдительности терять не стоит. Даже после таких радушных слов войта. Особенно после них.
Дера, обмотавшись куском светлой тряпки, сидела на деревянной скамье и только успевала смахивать с лица проступающий пот. Баня была что надо. Березовый просторный сруб с единственным окошком под потолком. Щели между бревнами добротно заделаны смолой и мхом, оттого пар долго держался и не выветривался. В одном углу расположилась каменная печь, в которой еще дрова не истлели до конца, но сами камни уже изрядно раскалились. У ног Деры стоял небольшой чан с водой и ковш. Она предусмотрительно добавила туда немного можжевеловый мази, так как растущего можжевельника по близости нигде не было, и поливала этой водицей камни. Пар валил во все стороны, согревал и расслаблял изможденное дорогой тело.
Ведьмак вошел в парилку неожиданно. Фредерика аж подпрыгнула на месте и отодвинулась к стене. Эскель был полностью обнажен, не считая повязанной тряпки на бедрах.
— Прости, — он неловко схватился руками за край импровизированной набедренной повязки. — Отдельно для тебя и меня баню никто растапливать не будет, так что я… — и снова он взялся за оправдания.
— Я поняла, поняла, — нервно хихикнула девушка, осмотрев мужчину с ног до головы.
А там было на что посмотреть. Высокий, поджарый, широкоплечий. А руки большие, крепкие, испещренные пульсирующими жилками; как и твердая на вид грудь, были покрыты мягкой темной порослью волос. Дера с трудом проглотила отчего-то обильно скопившуюся во рту слюну и торопливо отвела взгляд в сторону печи. Ведьмак был хорошо сложен и на ее взгляд весьма привлекателен. А вот она нескладная, с бедрами своими крутыми, плечами совсем не узкими, как у прочих девок, начинала понемногу обрастать комплексами. Ноги у
