Тут Назар уведомил меня о своей жене, проживающей с отцом в маленькой деревушке неподалеку от Оренбурга; и поскольку мой татарский малый очень хотел повидать супругу, я пообещал остановиться у них на ночевку. К его дому мы подъехали около полуночи. Не ведавшие о возвращении Назара домочадцы уже легли спать. Слуга мой толкнулся в дверь, но она была заперта. Тогда он начал стучать в ставни.

Минут через пять ожидания на морозе из дома вышел тесть Назара, который, услышав о моем приезде, просил меня остаться на ночь. Тем временем и жена моего слуги, оказавшаяся намного выше, чем он, проснулась и приветствовала мужа. Оглядевшись у них в доме, я понял, что отапливалась только одна комната, а в других печи отсутствовали. В спальне располагались жена Назара со своим отцом и тремя детьми. Назар собрался улечься тут же. Мое присутствие среди них мне показалось уже излишним, хотя самого Назара нисколько не беспокоили вопросы личного пространства. Помещение выглядело запущенным; по деревянным настилам, служившим этому семейству кроватями, в изобилии сновали туда и сюда огромные тараканы.

Короче говоря, эта комната не произвела на меня впечатления, поэтому я решил оставить моего слугу и проехать до следующей станции. Там тоже оказалось много людей; все имеющиеся места были заняты семействами батарейного командира и полкового врача из артиллерийского дивизиона, поэтому смотритель отвел меня в свою собственную комнатушку, где спала его жена. Когда я вошел, женщина подняла голову и улыбнулась, не испытывая ни малейшей неловкости из-за появления незнакомца.

Наутро я представился батарейному командиру и его супруге. Они путешествовали в больших санях, значительно обогнав подчиненных и собственно батарею. Этот артиллерист время от времени доставлял депеши из Ташкента в Санкт-Петербург и однажды проделал сей путь за двенадцать дней. Он отметил, что почта из Ташкента в Самарканд доходит за день с небольшим, а до Бухары из Ташкента можно добраться за пять дней.

Вскоре приехал со своим тестем Назар. Старик привез жирного гуся, которого он положил к моим ногам. Назар объяснил это особым почтением со стороны старшего родственника, подчеркнув жирность птицы и свою готовность съесть ее в том случае, если откажусь я. Тесть его немного говорил по-русски, начав расспрашивать меня о нравственных устоях Назара во время нашего путешествия. Когда я сказал, что поведение моего слуги могло послужить примером и что, насколько мне было известно, он не привез с собой никакой хивинской дамы, старик ласково потрепал зятя по спине.

На дороге неподалеку от станции нам попались две пехотные роты, направлявшиеся в Ташкент. Солдаты ехали по пять-шесть человек на санях, запряженных верблюдами и лошадьми. Эти войска явно спешили. Пехотинцы выглядели свежими и здоровыми. Чтобы скоротать время в дороге, они громко пели хором. Чуть позже, проезжая какую-то деревню, мы увидели еще больше солдат. Кое-кто из них был сильно пьян.

Офицеры этих подразделений везли из Оренбурга самые разнообразные слухи, согласно последнему из которых Крыжановскому прочили должность генерал-губернатора в Ташкенте, Кауфману – портфель военного министра, а Милютину – пост главнокомандующего на Кавказе.

Глава XXXVIII

Дотошный смотритель – «Англия ведь уступит нам Кашгар?» – Крепость Афган – «Англичане, вообще, христианской веры?» – «А вот такие образа у вас имеются?» – «Но при этом называете себя христианами!» – Баня в Уральске – Никто не моется в пятницу – Начальник полиции – Убийца – Его наказание – Уральские казаки – Сызрань – Прощание с Назаром

В Оренбурге я решил не останавливаться, а ехать прямо в Уральск, большой город на реке Урал, откуда в Казалинск недавно были высланы недовольные казаки. Уральск располагается в стороне от главного тракта на Сызрань, но, двигаясь этим маршрутом, я получал возможность повидать новые места в России.

На следующий день мне попался приставучий станционный смотритель, каких раньше я не встречал.

Он взглянул на мою подорожную и с подозрением сказал:

– Так вы, значит, едете из Хивы?

– Да.

– И вы англичанин?

– Да.

При этом моем ответе он пристально посмотрел на меня, а затем продолжил:

– Англия ведь уступит нам Кашгар?

Вопрос его меня позабавил, и, указав на коня, которого вели к станционной конюшне, я ответил:

– А вот его вы мне уступите?

– Это не моя собственность, – сказал смотритель, слегка удивившись моему вопросу.

– Что ж, Кашгар тоже не собственность Англии. И как мы можем уступить России то, что нам не принадлежит?

– То есть Англия не будет с нами драться за Кашгар? – продолжал смотритель.

– Этого я не могу знать, но мне будет жаль, если она не станет, – ответил я, слегка уже раздражаясь этой очевидной попыткой допроса. – В любом случае, если вы сунете свой нос в Афганистан, вам его там, скорее всего, оторвут.

– Афган! – воскликнул смотритель. – Прекрасно!

Схватив лист бумаги, он записал на нем: «Если Россия возьмет крепость Афган, между Англией и Россией начнется война».

– Я записал ваши слова, – сказал он.

– Да, я вижу, – ответил я. – Однако Афган – это не крепость.

– А неважно, – сказал смотритель. – Главное, что он есть. А вы сказали, что, если мы его возьмем, скорее всего, начнется война.

В комнату вошел какой-то его приятель, тут же начавший расспрашивать меня про Англию.

– Англичане, вообще, христианской веры? – приставал он.

– Да.

– А вот такие образа у вас имеются? – Он ткнул в сторону кричаще безвкусных изображений каких-то святых, висевших на стене.

– Нет, мы в образа не верим.

– Но при этом называете себя христианами! – сказал мужчина, в глазах которого протестантская вера зашаталась и рухнула в один момент.

– Так в Христа-то вы верите? – продолжал он.

– Да.

– Ав святых?

– Нет. Во всяком случае не в их способность творить чудеса в наши дни, какими бы подвигами на этом поприще они прежде ни отличались.

– Ужас! – развел руками мой собеседник. – Да вы не лучше магометан.

Расстояние между Оренбургом и Уральском составляет около двухсот восьмидесяти верст. По прибытии в последний я отыскал гостиницу. Там было сравнительно чисто, хотя постельное белье являлось роскошью, о какой хозяин явно не имел представления.

Первым делом я потребовал ванну. Не найдя возможности воспользоваться этим удобством в гостиничном заведении, я направился в общественную баню. Здесь мне сообщили, что помыться сегодня нельзя, поскольку то была пятница, то есть не помывочный день. По пятницам в Уральске никто не мылся, и ежели мне хотелось совершить омовение, то следовало вернуться на следующий день после полудня. Предложенная мною четырехкратная оплата не возымела никакого эффекта на хозяина бани, и в