начала поселю его в поместье, а уже потом, как освоится хоть немного, будет решать сам. В принципе, у нас в Вишневом Саде еще пустые дома есть, но жить там одному столь высококлассному специалисту будет не так комфортно. Одежду нужно поменять сейчас. Дадите что-то из своего, Александр Васильевич?

— Тебе бы лишь меня пограбить, — проворчал он, но вынес несколько новехоньких даже запечатанных в пакеты вещей и протянул Невесу. — На, переоденься. Потом поедешь вместе с Ярославом. Пусть он дальше за тебя отвечает.

Целитель недоуменно повертел в руках пакеты, Сухов их вскрыл, вытащил вещи, всунул в руки Невеса и вытолкал того переодеваться в другую комнату. Сам же вернулся и сел на диван напротив меня.

— Уф Ярослав, — выдохнул он, перейдя уже на русский. — Спасибо, что его забираешь. Конечно, мы считались друзьями, но после того, как он сдал меня Дамиану, в наших отношениях нечто треснуло и уже вряд ли восстановится. Хотя я и не смог бросить эту старую задницу на произвол судьбы. Но попросил я тебя прийти не только из-за него. Он-то как раз терпел. Пострадал бы из-за своего положения еще день-два — вообще бы как шелковый стал. Я с ним нянчиться не собирался. Не взял бы ты его — он бы подлечился и вылетел на улицу.

— Жестоко.

Да, Невес наверняка был один из лучших целителей, но оказаться на улице без документов и знания языка для него вполне могло бы плачевно закончиться.

— Не больше, чем его предательство, — отрезал Сухов. — Но, как я уже говорил, вытащил я тебя не ради этого слизняка. — Он жестом фокусника извлек из пространственного кармана потертую тетрадь. — Что с этим делать будем? Дамиана я по носу щелкнул хорошо, он знатно выбесится, но оставлять себе эту бомбу замедленного действия я не хочу.

— Это же?..

— Императорская книга заклинаний. Для книги она, конечно, выглядит похабненько. — Сухов повертел в руках непрезентабельную тетрадку. — Но содержимое внешности не всегда соответствует.

— Я предлагаю ее проредить.

— В смысле?..

— В смысле все на уничтожение выдрать и сжечь, остальное тщательно просмотреть, чтобы не притащить сюда чего-то опасного, — пояснил я. — Кстати, мне бы хороших книжек по рунам…

— Ты обнаглел? Я тебе что, коммивояжер, чтобы таскаться между мирами по твоим нуждам⁈ — вспылили Сухов, черты которого исказились от злости так, что через них просматривался прежний Айлинг.

— Вы же все равно ходите, Александр Васильевич? — спокойно напомнил я. — Вот я и подумал: вдруг что увидите. А я компенсирую.

Сухов немедленно остыл.

— Нормальные книги под замками лежат, — проворчал он. — Их только воровать, а это дурная идея. Я не вор. Это… — Он потряс тетрадкой. — Не в счет. Это месть, а не воровство.

— Я не предлагаю воровать. Либо купить, либо, если это невозможно, переснять. Вряд ли вы выкладываете телефон каждый раз, когда идете на ту сторону.

— Не привык я к этому, — поморщился Сухов.

— Почему бы и не использовать, если есть возможность. И знаете, я подумал: а не сжечь ли нам сразу всю эту книгу к чертям собачьим? — предложил я. — Даже ничего не фильтруя. Там из неизвестных нам остались только заклинания уничтожения.

— Я все же проверю.

Невес вышел со страдальчески перекошенной физиономией. Не знаю, сколько он провел в тюрьме, но схуднул знатно, и одежда Сухова на нем болталась как на вешалке. А еще короткие рукава футболки обнажили подживающие раны на руках. Выглядел Невес как после проживания в подвале маньяка.

— Александр Васильевич, ему ветровка нужна, — решил я.

— Вы меня догола раздеваете, — недовольно проворчал Сухов и выдал, но не ветровку, а куртку от спортивного костюма. Выглядела та новехонькой, значит, не использовалась, в отличие от штанов, которые были на Сухове даже сейчас. — Будешь должен. А теперь убирайтесь.

У Невеса громко забурчал желудок. При усиленной регенерации есть хотелось всегда и помногу. Но Сухов лишь бросил в сторону бывшего приятеля короткий взгляд и заявил:

— Кормить не буду. Это теперь твоя забота, Ярослав.

— Бутерброд хоть ему выдайте на дорогу, Александр Васильевич, а то пока мы на такси доедем, он сам себя съест.

Пока Сухов ковырялся на кухне, я быстро связался с Постниковым и попросил его срочно заказать пиццы, потому что все равно сначала придется ехать на квартиру, а уж потом в поместье. Телепортационный артефакт был у меня на одного, так что финт с переносом целителя сразу по месту проживания не вышел бы. Уже из такси я позвонил маме и попросил распорядиться, чтобы приготовили комнату для нашего нового целителя. И еды туда доставили побольше, разной, потому что тому требуется восстановление после нападения. Со Светланой я успел лишь коротко переговорить, что выполняю просьбу Ефремова, поэтому пока не дома.

— Помоги ему чем сможешь. Нужно, чтобы виновные в смерти отца и брата были найдены и наказаны, — неожиданно жестко сказала она.

— Не веришь в вину Волошиных?

— Их артефакты не слишком хороши в защите, но и в нападении тоже, — ответила она. — Нужно смотреть, что там было у Мальцевых.

— Вряд ли мы это узнаем.

Я бы поговорил с ней еще, пусть и на такую не слишком романтичную тему, но мы уже приехали, пора было выходить. Невес затравленно оглядывался, потому что все для него было незнакомым и пугающим. Пришлось подбодрить:

— Все будет хорошо.

— Хотелось бы, — страдальчески ответил он.

Пиццу привезли чуть позже нас, я как раз успел позвонить Ефремову и включить чайник. Невес подозрительно осмотрел треугольник, покрытый расплавленным сыром, но все же решил попробовать, тем более что его организм уже расправился с тем, что было выделено Суховым, и требовал новых калорий для ремонта повреждений.

— А вкусно… — удивленно сказал он.

— Это он на каком языке? — заинтересованно подался к нему Тимофей. — Не слышал такого произношения.

— На волховском, — ответил я. — К сожалению, это единственный язык, который он знает. Он разошелся во мнениях с начальством и его чуть не убили.

— Он по-нашему говорит… — удивился Давыдов-старший. — Прекрасно говорит, он мне базу целительскую давал. Хотя он тогда выглядел получше, конечно.

— Вы в снохождении общались. Там язык вообще не важен, — пояснил я. — Дань, его