Шрифт:
Закладка:
Главы и учителя жидовствующих сект должны быть призваны на военную службу, а непригодные к службе сосланы в Сибирь. Все евреи должны быть изгнаны из районов, в которых появилась секта субботников или «иудеев». Сношения между православными жителями и сектантами всячески пресекать. Всякое внешнее проявление секты, как, например, проведение молитвенных собраний и соблюдение церемоний, не имеющих ничего общего с христианскими, должно быть запрещено. Наконец, чтобы сделать сектантов предметом презрения, надлежит дать указание объявить субботников еврейской[76] сектой и широко и широко опубликовать, что они на самом деле жиды, поскольку их нынешнее обозначение субботниками, или приверженцами Моисеева закона, не дает народу должного представления об этой секте и не возбуждает в нем того чувства отвращения, которое должно производиться сознанием того, что на самом деле цель состоит в том, чтобы превратить их в жидов.
Все эти полицейские уставы, кроме схемы дисциплинарных церковных мер, предложенной Синодом в целях «искоренения иудейской секты», были санкционированы Александром I (февраль и сентябрь 1825 г.). Трагические последствия этих репрессий выявились лишь в следующее царствование. Целые поселения были разорены, тысячи сектантов сосланы в Сибирь и на Кавказ. Многие из них, не выдержав гонений, вернулись к православной вере, но во многих случаях внешне, продолжая втайне держаться своих сектантских догматов.
4. Возрождение антиеврейского законодательства
Что касается евреев, то непосредственный результат этих мер был незначительным. Число евреев, участвовавших в декрете об изгнании из затронутых великороссийских правительств, было ничтожно мало, так как из-за ограничения еврейского права на жительство единственными евреями, которых иногда можно было встретить там, были несколько коммивояжеров или винокуров. И все же косвенно жидовствующее движение пагубно сказалось на положении русского еврейства. Религиозно настроенные правительственные круги Петербурга раздражались тем, что так много выходцев из православной паствы переходили в стан тех самых людей, среди которых правительство тщетно искало прозелитов, а колонии так гостеприимно приготовленные для израильтян христиане требовали жителей, многие великорусские деревни должны были быть лишены жителей, сосланных в Сибирь за их еврейские наклонности. В сознании министра по церковным делам Голицына утвердилось мнение, что «евреям предписано своими догматами обращать всех в свою религию». Эти обстоятельства создали в российских официальных кругах настроение, благоприятствующее репрессивным мерам, и способствовали их моральному оправданию. Соответственно, последние годы царствования Александра I были отмечены обострением религиозного гнета, доходившего временами до массовых гонений.
Чувства такого рода были причиной средневекового запрета на содержание прислуги-христианина. Запрет был предложен Голицыным, человеком, в остальном далеким от антисемитских предрассудков, и был официально оправдан в Сенатском указе от 22 апреля 1820 г. мнимым прозелитизмом евреев. В качестве примеров последнего Сенат приводит иудейское движение в Воронежской губернии, сообщение херсонского губернатора о некоторых христианских прислугах в еврейских домах, принявших еврейские обычаи и обряды, и т. д.
Те же мотивы, усиленные давно проводимой правительством тенденцией удаления евреев из деревень, предполагали более жесткие ограничения в сдаче евреям помещичьих имений с прикрепленными к ним крестьянскими «душами». Указы, изданные в 1819 г. и в последующие годы, обязывают местную администрацию преследовать в судебном порядке все так называемые «крестенские» договоры, сделки, по которым помещик сдавал урожай данного года в аренду еврею, дающему ему право нанимать крестьян для сбора хлеба и сена. и для других сельскохозяйственных работ. Такие сделки рассматривались как преступное посягательство евреев на право владения рабами, которое было прерогативой знати. Поэтому был отдан приказ отобрать у евреев всю такую аренду ферм, несмотря на полное разорение еврейских арендаторов, которым оставалось расплачиваться с помещиками.
В то же время правительство вновь взялось за осуществление своего благочестивого завершения — изгнания евреев из сел и деревень, уже предусмотренного Статутом 1804 г., хотя и отложенного на время, когда жестокость меры, означавшей разорение на десятки появились тысячи еврейских семей. Доводы, с помощью которых Еврейский комитет пытался в 1812 году убедить и наконец убедил правительство в невозможности такого переселения народов. Местные и центральные власти вновь встали на тропу войны против евреев. Для возобновления похода против деревенских евреев вновь прибегли к методам, с успехом испробованным во времена Державина. Когда в 1821 году незадачливую Белоруссию вновь поразил голод, затронувший в значительной степени евреев, местное дворянство вновь насторожилось, возложив всю ответственность за разорение крестьянства на еврейских арендаторов и шинкарей. Помещики предложили правительству изгнать всех евреев из губернии или, по крайней мере, запретить им торговать спиртом в сельских поселениях, так как евреи «ведут крестьян в разорение». Местные власти в ответ на запрос сенатора Баранова, командированного из Петербурга в Белоруссию, высказали такое же мнение.
Вопрос был впервые поставлен перед Комитетом, которому было поручено оказать помощь правительствам Белой России и в который входили несколько министров, в том числе всесильный Аракчеев. Комитет помощи одобрил ограничительный проект дворянства, а также, немного позже, Комитет министров. Результатом стал строгий указ царя, адресованный 11 апреля 1823 г. губернаторам Белой России, следующего содержания:
1) Запретить евреям во всех слободах Могилевской и Витебской губерний арендовать землю, иметь трактиры, посты и даже жить в них [в деревнях], по которому все земские подряды такого рода должны стать недействительными к 1 января 1824 года. (2) Переселить всех евреев в этих двух правительствах из поселений в города к 1 января 1825 года.
Подписывая этот указ, навлекший горе и бедствие на тысячи семей, Александр I дал устное указание Комитету министров указать белорусскому генерал-губернатору Хованскому «пути и средства получения занятий и указания источников пропитания». для местных евреев в их новых местах жительства». Но никакие «пути и средства» не могли смягчить нищету людей, обреченных на изгнание из своих старых гнезд и доведенных до нищенства и бродяжничества.
Немедленно по получении указа местные власти приступили к выполнению своей задачи с беспощадной жестокостью. К январю 1824 года более двадцати тысяч евреев обоих полов были изгнаны из деревень обоих правительств. Полчища несчастных беженцев с женами и детьми стали стекаться в переполненные города и поселки. Там их можно было видеть, раздетых почти до рубашек, бесцельно бродящих по улицам. Они жили в страшной тесноте, до десяти из них были втиснуты в одну комнату. Они сгрудились в синагогах, а многие из них, не найдя крова, остались на улицах со своими семьями, переживая зимнюю стужу. Среди них стали распространяться болезни и повышенная смертность, особенно в городе Невель. Даже настроенный против евреев генерал-губернатор Хованский, совершавший инспекционную поездку по пострадавшему району, был взволнован зрелищем
