Сельвати – что-то вроде Ракоччи по эту сторону Монтелюче, только населения в четыре раза больше. Я слышала, что большинство людей живут в нищете и зарабатывают на жизнь вымогательством ничего не подозревающих тареспагийцев.

– Где мы проведем день? – Я молюсь, чтобы он не предложил спрятаться под куском ржавого металла.

В доме друга.

Меня так и подмывает спросить: у тебя есть друзья? Но прикусываю язык и спрашиваю о другом:

– Дом со стенами, крышей и кроватью? – Я почти добавила ванну в свой список, но не хочу показаться требовательной или изнеженной. Что на самом деле странно, потому что меня не так уж волнует, что Морргот думает обо мне.

Со стенами, крышей и кроватью.

Я глубоко вдыхаю сумеречный воздух, скованность в моей груди ослабевает.

– Теперь я действительно рада открыть для себя Сельвати.

Не позволяй восторгу ускользнуть вместе с твоей смелостью. Реджио угнетали людей на протяжении многих веков, из-за чего те ожесточились.

Скованность возвращается в десятикратном размере, как будто я снова надела корсет и дважды обернула его вокруг груди, прежде чем завязать шнурки.

– Тогда почему мы весь день пробудем там?

Потому что в темноте легче передвигаться незамеченными.

– Данте и его армия все еще позади нас?

Нет. Они опережают нас.

– Опережают? Как?

Сегодня утром они сели на корабль и к вечеру пришвартуются в Тареспагии.

– Откуда ты все это знаешь?

Я поймал нескольких спрайтов, обсуждавших это, пока ты спала.

Я бледнею, потому что под «поймал» он, должно быть, имеет в виду…

– Они еще живы?

Морргот огибает дерево с коричневым стволом и раскидистыми ветвями, усеянными упругими зелеными листьями размером не больше детской ладошки.

– Ты убил их?

У меня не было выбора, наконец говорит он.

– У всех есть выбор!

Ты бы предпочла, чтобы я позволил им улететь с информацией о том, где ты и с кем? Ты знаешь, что бы тогда сделал Марко? Он отправил бы за тобой всю армию, но не для того, чтобы похитить, а чтобы убить.

– Данте не позволил бы ему убить меня. Что касается спрайтов, ты мог бы, – я поднимаю руку в воздух, – я не знаю, привязать их к дереву, пока мы не освободим остальных твоих воронов.

Данте бессилен. Что касается спрайтов, если бы я их привязал, еще до наступления сумерек их бы съели дикие кошки, которые рыщут по эту сторону горы.

Кровь, которая начала возвращаться к моим щекам, отхлынула прямо от них.

– Дикие кошки?

Или сельватины.

Желчь подкатывает к горлу, когда я бросаю взгляды по сторонам, высматривая кровожадных животных и людей.

– Сельватины – каннибалы? – шепчу я, боясь, что мой голос донесется до них и предупредит о том, что в их сторону направляется свежая еда.

Не все.

Это меня нисколько не успокаивает.

– Я выспалась так, что мне хватило бы на целую неделю. Не нужно отдыхать в Сельвати. Я только возьму плащ с капюшоном и…

Тебе не о чем беспокоиться, Фэллон.

– Ты только что сказал мне, что сельватины жрут людей. Я не хочу, чтобы меня съели! Не знаю, как у тебя, но мои конечности не восстанавливаются…

С лихорадочным ржанием Фурия отступает назад, затем встает на дыбы так стремительно, что мои внутренние органы ударяются о позвоночник. Обхватив бедрами седло, я вцепляюсь в гриву жеребца.

Когда копыта Фурии ударяются о землю джунглей, я замечаю женщину, покрытую татуировками коричневого цвета от линии роста волос до самой кутикулы.

– Это она, – улыбается она, обнажая полный набор почерневших зубов.

Глава 53

Женщина раскачивается, как маятник часов, повиснув на лиане, обернутой вокруг предплечья и лодыжки, ее длинные дреды раскачиваются в такт ее гибкому мускулистому телу. Нагрудник из многослойных цепочек, закрепленный на шее и талии, дрожит на ее покрытом хной торсе.

– Она? – Я ищу Морргота в густой листве, но все, что я вижу, – это десятки мужчин и женщин, скорчившихся на ветвях, покрытых татуировками с головы до ног, как чернозубая женщина передо мной.

– Девчонка, которая разговаривает с животными, – продолжает женщина.

Фурия дергается, переступая с одного копыта на другое.

– Все королевство гудит о тебе, – добавляет тощий долговязый мальчик.

Я сглатываю:

– Вам не следует верить всему, о чем вы слышите.

– Так ты тут с человеком разговаривала? – спрашивает еще один на дереве. У него заостренные нос и подбородок, а также изящные скулы, и я подумала, что это женщина, но обнаженная грудь – мужская.

– Эм. Нет. С конем. – Мои руки такие липкие, что кожаные поводья намокают. – Но не то чтобы он отвечал мне. – Я пожимаю плечами. – Одинокие люди и их причуды. В любом случае я должна, эм, идти.

Кое-кто хихикает, и я с нарастающей тревогой осознаю, что у них всех черные зубы, а из-за плеч торчат перья. Моя надежда на то, что перьями украшены их дреды, рушится, когда одна из женщин вытаскивает длинную стрелу с невероятно острым наконечником из бивня и вставляет ее в лук.

– Морргот, – бормочу я себе под нос.

– Не нужно ругаться, девочка. Мы не планируем тебя убивать.

Просто съедите меня кусочек за кусочком…

– Нам не заплатят, если ты умрешь.

– Заплатят? – Мое сердце, колотящееся о позвоночник с тех пор, как женщина, словно кокос, упала с дерева, замирает.

– За твою голову назначено вознаграждение, – отвечает мужчина с утонченными чертами лица.

– Кто… – Голос срывается, и я пытаюсь снова: – Кто назначил вознаграждение за мою голову?

– Сам король.

Вот… merda. В каком подземном мире мой верный телохранитель-ворон? Он держится в стороне, беспокоясь, что я наброшусь на него, если он убьет всех этих людей на деревьях?

Конечно, я бы точно разозлилась, но ведь злая напарница лучше, чем плененная. Я попрошу его устроить некоторый хаос, оборвать несколько лиан и сломать пару веток, чтобы Фурия мог убраться отсюда.

– Слезай с коня, или мы его подстрелим, – угрожает женщина.

Мое сердце срывается вниз, а затем подпрыгивает так высоко, что я стискиваю стучащие зубы, чтобы оно не выпрыгнуло наружу.

– Морргот!

Спроси их, сколько золота обещает король.

Он серьезно?

– Ты планируешь потребовать за меня выкуп? – бормочу я себе под нос.

Женщина, обвитая лианой, выгибает бровь, которая складывается в завитки чернил, украшающие ее лоб.

– Ты что, тупая? Не услышала, что мы сказали?

Нет, Фэллон. Я планирую откупиться, чтобы мы могли отправиться в путь.

– Сомневаюсь, что у меня с собой достаточно денег, чтобы соревноваться с королевской наградой, – бормочу я.

– Что она говорит? – спрашивает кто-то.

– Просто болтаю с конем. – Я наклоняюсь и глажу Фурию по мокрой от