наших. Девчонки его прозвали Чёрным Ангелом. «Мессер» у него в чёрный цвет выкрашен, а на плоскостях ангельские крылья намалёваны. И ведь, гад, с истребителями в бой не вступает, боится и сразу драпает, а вот наши самолёты атакует. И всегда в одном и том же районе.

Слова о районе меня зацепили.

– На карте показать можете?

– Да, конечно.

Наталья развернула планшетку и вытащила из неё сложенную карту. Вместе с картой выпал какой-то листок, похожий на газетную вырезку. Силаев быстро наклонился и поднял его. Хотел было отдать его хозяйке, но, бросив мимолётный взгляд на фото на вырезке, замер с удивлённым выражением лица. Мне даже стало интересно, что это такое он там углядел, и я заглянул через плечо ведомого. На листе газетной бумаги красовалось моё фото со всеми регалиями.

Наталья, густо покраснев, резко выхватила листок из рук Силаева и быстро спрятала обратно в планшетку.

– Извините, – только и смог выдавить я из себя.

Похоже, у меня здесь есть поклонница, если не сказать фанатка. Кто бы мог подумать.

Тем временем Наталья справилась с собой и, расстелив на скамейке карту, показала места, где немец атаковал самолёты их эскадрильи. Всё в районе Дмитриева-Льговского. Хм, будем думать, как уконтрапупить эту сволочь.

На следующий день к нам в расположение приехал полковник Андреянов из оперативного отдела штаба 16-й воздушной армии, в чьей полосе нам предстояло действовать.

Решил, так сказать, лично познакомиться и посмотреть, что это за зверь такой – особая авиагруппа РВГК[93], подчиняющаяся, по слухам, аж самому товарищу Сталину лично.

– Ну и что с тобой прикажешь делать, майор? – Полковник задумчиво постучал пальцами по разложенной на столе карте. – Нам ты не подчиняешься, функции твоей авиагруппы непонятны, привлекать вас к выполнению боевых задач мы не можем – ни как истребителей, ни как бомбардировщиков, тем более что бомбардировщик у тебя один-единственный, правда, тяжёлый. Действуешь ты самостоятельно, хотя и согласовывая с нами свои действия.

– Товарищ полковник, у меня вообще нет ни одного бомбардировщика.

– А это тогда что? – кивнул Андреянов в сторону окошка, за которым был виден наш «петляков», вокруг которого суетились техники, готовя его к первому боевому вылету.

– Это самолёт дальнего радиолокационного обнаружения, или, попросту, летающий радар. Будет курсировать вдоль линии фронта, засекать вражеские самолёты на дальней дистанции и наводить на них наши истребители. Пока в качестве перехватчиков будем действовать мы, но, если понадобится, будем привлекать и машины тех частей, в зоне ответственности которых будем находиться, особенно эскадрильи охотников. Вся информация с радара будет поступать на наш КП и дублироваться вам. Для этого и нужно точное и чёткое взаимодействие.

Обсудив организационные вопросы, мы с полковником прошли на стоянку, где перед своим самолётом выстроился экипаж Пе-8ВР, а также пилоты истребителей сопровождения. Сопровождать наш летающий радар будет третье звено. Их «аэрокобры» оборудовали подвесными топливными баками, что позволит им держаться в воздухе пять часов. Сам Пе-8ВР, учитывая модификацию, мог патрулировать не менее восьми часов. Количество топливных баков у него, по сравнению с бомбардировщиком, было уменьшено с целью облегчить самолёт. Сегодня первый боевой вылет будет продолжительностью не более четырёх часов.

Получив задание, экипажи разбежались по машинам. Вот на взлёт первым пошло звено «лавочкиных», их задача – прикрыть взлёт основной группы.

Проводив взглядом набиравшие высоту машины, мы с Андреяновым прошли на КП. Здесь уже работали операторы-планшетисты, нанося на прозрачные планшеты получаемые данные. Нашему воздушному радару предстояло курсировать вдоль линии фронта от Поныри до Льгова на удалении тридцати-сорока километров от него. Учитывая, что с рабочей высоты радиус охвата радара был почти двести километров, мы могли контролировать достаточно большую область воздушного пространства над территорией противника.

За время патрулирования были засечены несколько взлетающих с аэродромов групп немецких самолётов. Всё сразу попадало на планшеты на КП, и Андреянов смог в режиме реального времени отслеживать действия противника. Он сразу связался с истребительными полками, в зоне ответственности которых ожидалось появление вражеских самолётов. Немцев встретили во всеоружии.

Вскрылся и существенный недостаток. Пропала возможность идентифицировать свои и чужие самолёты в условиях «собачьей свалки». В общем-то, я подобного и ожидал, но помалкивал: много умных мыслей от одного человека будет как-то слишком. На этом фоне разительно отличалась работа нашей эскадрильи «лавочкиных», самолёты которой были оснащены системой «свой – чужой», вылетевших на перехват одной из групп немецких самолётов. Их точно вывели на цель и своевременно давали целеуказания.

Андреянов впечатлился. После некоторых размышлений он пришёл к выводу о необходимости оснащения всех самолётов подобной аппаратурой распознавания. Пришлось немного охладить его пыл. Радиоответчики СЧ-1 начали поступать в войска совсем недавно, в январе месяце, и выпускалось их не так и много. Но если постараться, то можно установить их на истребители охотников. Эскадрильи, подобные нашей 13-й, уже давно начали формировать практически в каждой авиационной истребительной дивизии из наиболее подготовленных лётчиков.

Дождавшись возвращения из патруля Пе-8 с сопровождением, Андреянов поблагодарил всех и укатил к себе. Думается мне, что его отзыв о нашей работе будет исключительно положительным.

Не забыл я и об обещании разобраться с крашеным немцем, терроризирующим эскадрилью связи. Через того же Андреянова запросил данные с постов ВНОС в районе Дмитриева-Льговского о пролётах немецкого истребителя с характерным окрасом. Оказалось, что в том районе его видели довольно часто. Летает в паре с ведомым, в бой старается не вступать, атакует либо отставшие, либо повреждённые самолёты, возвращающиеся на свою территорию. Излюбленная манера – это атака с бреющего полёта. При появлении наших истребителей сразу уходит к себе.

Я несколько раз слетал в тот район с Силаевым – безрезультатно. Лишь один раз встретили четвёрку FW-190. Завалили двоих, по одному с ведомым.

И всё же трижды этого самого «ангела» смогли засечь на экране радара. Вернее, уже потом, сопоставив эти данные с докладами с земли от постов ВНОС, мы поняли, что это, как говорится, наш клиент. Дважды он атаковал отставшие Ил-2 и один раз – У-2, правда, на этот раз юркому биплану удалось увернуться.

Заметили операторы РЛС и ещё одну особенность. Незадолго до нападений в том районе фиксировался курсирующий вдоль линии фронта, но не пересекающий её одиночный самолёт. По отражённой сигнатуре они предположили, что это мог быть Ме-110. Вполне возможно, это был самолёт-наблюдатель, который и наводил пару охотников на цели. Предстояло это проверить.

С тем и пришёл я к Наталье.

– Ой, Илья! То есть здравия желаю, товарищ гвардии майор!

Черемезова вскочила из-за стола, за которым сидела и что-то писала рядом с другой