Вся деятельность приёмных пунктов провинции была полностью под его контролем. Он искусственно создавал дефицит денег в конкретном приёмном пункте, а его люди перехватывали расстроенного продавца, добиваясь от него выгодных условий. Тогда доход Сяо Дуна возрастал кратно. Бизнес был отлажен и работал как часы.

Но неуёмная и деятельная натура требовала нового дела. Кроме всего прочего, он мучительно страдал от того, что ему не с кем было поделиться своими успехами, некому было ценить его гений и красоту махинаций. Бесспорно, деньги – это хорошо, но хотелось большего – хотелось признания.

Поэтому, когда появилась идея хищения выкупного серебра в Кайчи, он буквально загорелся этим и стал выстраивать безукоризненную, с его точки зрения, схему. Возможно, Сяо Дуну удалась бы и эта афера, но главарь банды наёмников, выполняя приказ патрона, решил замазать нападением на Кайчи генерала Лю Даньцзы, включив тем самым в игру новую и очень опасную фигуру. В итоге это стало приговором для организаторов и участников налёта. Сяо Дун не стал исключением…

Бросив в кресло дорожный плащ, он подошёл к столу и включил настольный светильник.

– Во всём должен быть порядок, – пропел себе под нос Сяо Дун, собираясь переписать в толстую бухгалтерскую тетрадь заветные цифры, которые хранил полученный им сегодня небольшой клочок бумаги.

Освещения настольной лампы вполне хватало для этой нехитрой операции, и он решил не зажигать большой свет.

Привычно открыв потайной ящик-сейф, спрятанный в массиве дубового стола, он остолбенел. Сейф был пуст. Сяо Дун нервно пошарил рукой по пустому тайнику и трясущейся рукой вытер со лба холодную испарину.

– Этого не может быть!

Этот стол был привезён из Англии и сделан по его специальному заказу. О наличии в нем потайного ящика, кроме поставщика и самого Сяо Дуна, не знал никто.

– Поставщик! – мелькнула мысль.

Нет, вряд ли. Стол привезли отдельно от опечатанного конверта, который пришёл спецпочтой. В конверте хранилась инструкция по открыванию встроенного ящика-сейфа и ключ от него. Доставивший стол приказчик не видел конверта и, значит, не имел доступа к ключу. Да ему вообще не было известно о существовании сейфа.

Лондонская мебельная фабрика? Этим вообще по барабану, им заказали в стол встроить сейф, – пожалуйста, а для какой цели заказчику понадобился такой тайник, да мало ли? Блажь заказчика.

О том, какой важности документы будут храниться в этом сейфе, знал только он сам. С другой стороны, человек, не знакомый с инструкцией, вряд ли смог бы обнаружить под декоративной панелью тумбы стола тщательно спрятанный ящик-сейф. Так кто же вскрыл сейф? Где тетрадь? Где остальные бумаги? Об их существовании знал только один человек, и этим человеком был сам Сяо Дун.

Как истинный, дисциплинированный финансист, он вел учёт прихода и расхода всех своих средств. А тетрадь содержала бухгалтерию всей его второй жизни.

Нелегальные сделки по скупке золота, расходы, связанные с фиктивным прииском, затраты на подготовку аферы в Кайчи. В ней были записаны номера банковских сейфовых ячеек, где хранились скупленные у должников векселя, акции компаний и ещё многое.

Но не менее страшно было то, что вместе с бухгалтерской тетрадью пропали папки с досье на известных людей города, в том числе на фудутуна и цзянсюя Цицикара.

Информация, хранящаяся в этих досье, была настолько компрометирующей для лиц, на которых она была собрана, что в случае обнародования угрожала не только потерей репутации, позором и лишением поста, но во многих случаях могла закончиться тюремным сроком. Досье как источники информации имели и оборотную сторону. Человек, владеющий этими досье, практически сидел на пороховой бочке, и за его жизнь не поручился бы сам папа римский.

Но была ещё одна беда. Вместе с досье хранился и личный дневник Сяо Дуна. Страдая от отсутствия признания своего гения и возможности с кем-то поделиться, он доверил все свои мысли этому дневнику. Записи в нём хранили не только информацию по аферам, в нём были изложены его мысли о существующих порядках в стране: о позорно проигранной японцам войне, о гнилой системе государственного правления, о срочной необходимости проведения экономической реформы, противниками которой были высокородные приближённые императора и цзянсюи крупных провинций. Его отзывы и эпитеты, которыми он наградил чиновников всех рангов, от губернатора Цицикара до императора Поднебесной Гуансюя и его тётки Ци Си, были настолько нелицеприятны, что тянули на обвинение в государственной измене. И теперь этот дневник пропал.

– Это смерть!

Сяо Дун прикрыл глаза, стал лихорадочно искать выход из сложившейся ситуации.

– В кабинете хватает дорогих и ценных вещей, но взяли только дневник, тетрадь с бухгалтерией и папки с досье. Тетрадь – это деньги, досье – нож в спину или пуля в затылок, а вот дневник – это смерть в дворцовой пыточной камере. Поговаривают, что старуха Ци Си любит лично присутствовать при допросах государственных преступников. В любом случае, пропажа документов – это смертный приговор.

Сяо Дун с тоской понял, что к кому бы ни попали эти бумаги, для него, блестящего финансиста, умницы и непризнанного гения, всё кончено. Его либо убьют, либо будут шантажировать, а потом, когда высосут до последнего юаня, все равно убьют.

Так лучше сейчас и самому, решил он и достал из стола револьвер. Взведя курок, он приставил ствол к виску и глубоко вздохнув, нажал на курок.

Раздался щелчок бойка по пустой каморе барабана, револьвер встал на самовзвод.

Осечка, бесстрастно подумал Сяо Дун и второй раз нажал на курок. И снова боёк сухо щёлкнул по пустому барабану.