побледнело.

Стало серым.

Крики эхом отдавались от калимборов, рикошетили от купола, отскакивали от моих рёбер.

Цунами гнева прокатилось по мне, вырвалось из меня.

Как расколотый камень, Эйс рухнул.

ГЛАВА 50. УТРАТА

— Нет!

Крик вырвался у меня изо рта, когда светло-голубая рубашка Эйса пусто хлопнула, поднялась, как раздуваемый ветром пластиковый пакет, а затем поплыла.

Круз ухмыльнулся, когда его болтающееся лассо обвилось вокруг его ладони, как ветка волитора. А потом он повис на краю клетки, его пальцы были в нескольких сантиметрах от моих.

— Спокойно.

Слово соскользнуло с его губ и обвилось вокруг меня, как его лассо.

Чёрт возьми, я бы оставалась спокойной! Я попыталась найти свою собственную пыль. Моя рука дрожала так сильно, что мне пришлось зажать её другой рукой. Под моей ладонью ничего не покалывало.

Однако пыль должна была быть там.

Должна была быть.

Я надавила сильнее, сжала своё горло, чтобы схватить её, захрипела, но продолжала сжимать, добавляя больше давления. Моё горло сжалось, а лёгкие съёжились.

Под моими пальцами вспыхнуло покалывание.

Я сняла их со своего горла.

Крики.

Снова вздохи.

Фигуры метнулись прочь, свернувшись в длинное жидкое пятно, как краска, стекающая по холсту, как дождь, стекающий по ветровому стеклу. Воздух наполнил мой рот, наполнил лёгкие, наполнил меня неподдельным адреналином.

— Я доверяла тебе, а ты убил его, — прорычала я.

Зелёные глаза, не мигая, уставились на меня. Рот открывался и закрывался, как у рыбы.

Я вскинула руку к лицу.

Глаза широко раскрылись.

Пальцы оторвались от прутьев как раз в тот момент, когда чья-то рука обвилась вокруг моих плеч.

— Он заслужил смерть. Как Стелла.

Я посмотрела в лицо своему отцу.

— Папа?

Пустая рубашка Эйса хлопнула по клетке, такая же чистая и белая, как падающий снег.

Белая.

Не голубая.

Леденящая душу тишина охватила моё тело, когда я просунула ткань сквозь прутья клетки и пропустила её между пальцами.

— Она белая. Папа, она белая!

Я подняла глаза, но моего отца уже не было.

Что-то лязгнуло у меня за спиной. Я развернулась. Нашла Эйса стоящим, таким же бледным, как белая рубашка, которая испарилась из моих пальцев. Его губы были напряжены, взгляд напряжен.

Мои волосы закрутились спиралью вокруг моего лица, закрывая мне вид на него. Я бросилась к нему, коснулась его лица, чтобы убедиться, что он настоящий. Его руки легли на мои локти, нежно сжимая их. Я уставилась в сверкающую драгоценными камнями голубую глубину его глаз.

— Ты убила его.

— Я… я… — тепло залило мои веки, когда его заявление вонзилось, как стальной клинок, в мою грудь. — Нет…

— Круз ушёл из-за тебя.

Моё сердце разрывалось, когда слёзы капали с моего подбородка на фиолетовую рубашку Эйса.

Фиолетовую.

Я оттолкнулась от него.

— Ты не настоящий.

— Я настоящий.

— Ты не настоящий.

Я била его в грудь до тех пор, пока у меня не заболели руки и не заболели костяшки пальцев. И всё же я била, но Эйс не исчез. Я прижала ладони к глазам и рухнула на пол. Агония проникла в моё сердце, расколола его, как зазубренное колесо консервного ножа, разрывающего металл.

— Я думала, он убил тебя, — причитала я.

— Единственный убийца здесь — это ты.

Ответ Эйса уничтожил меня.

ГЛАВА 51. ТЬМА И СВЕТ

Вокруг меня раздались аплодисменты.

Я оторвала голову от колен и уставилась на море лиц, окружающих купол, на ослепительные улыбки и мерцающие глаза. Бархатные мешочки, наполненные монетами, позвякивали, переходя из рук в руки. Шум был таким громким, что я заткнула уши.

Длинные ноги подошли ко мне, опустились на колени. Руки обхватили меня.

— Всё кончено.

Я напряглась при звуке этого голоса, отклонилась в сторону. На долгое мгновение я затаила дыхание. Затем я убрала руки от ушей и коснулась челюсти парня. Пропустила один из его локонов между моими пальцами. Он казался настоящим, но означало ли это, что так и было?

— Я… я убила тебя.

Круз пригладил мои волосы.

— Ты?

Мой лоб наморщился.

— Это ещё один… ещё один…

Он покачал головой.

— Всё кончено. Я обещаю.

— Какое представление ты нам устроила! Заставляя нас всех думать, что ты задыхаешься, когда на самом деле извлекала свою пыль. Впечатляюще! — весёлый голос Лайнуса заставил меня прикоснуться к плечу Круза.

Если бы я действительно извлекла свою пыль и бросила её в Круза, как он всё ещё был здесь?

— Держу пари на то, кто был предполагаемым получателем твоей пыли, Катири, — легкомысленная Анджелина погладила бархатную нижнюю сторону мешочка. — Ты расскажешь нам?

Я стиснула зубы и обратила умоляющий взгляд на Круза.

Вокруг нас вспыхнули разговоры. Имена возможных получателей были разбросаны по толпе.

— Тишина! — король громко захлопал в ладоши. — Тишина. Оставьте свои расспросы на этот вечер. Я пообещал будущей миссис Вега грандиозный праздник, и какой это будет грандиозный праздник. А теперь дайте ей пространство, чтобы она могла собраться с мыслями.

Разговоры разгорались по мере того, как придворные разбивались на небольшие группы.

Я уткнулась лицом в плечо Круза и прошептала:

— Я не хочу вечеринки. Я хочу домой.

Он вздохнул, затем подхватил меня на руки и вынес по воздуху из клетки. Я позволила своим векам закрыться, когда воздух ударил мне в лицо, когда огонь под его кожей пробрался под мою.

— Пыль была для меня, не так ли? — его голос был мягким.

Не поднимая головы, я пробормотала:

— Да.

— Что я сделал, чтобы заслужить смерть?

— Ты убил Эйса.

Пауза.

— Веская причина окончить мою жизнь

— С ним всё в порядке?

— Если под «в порядке» ты подразумеваешь, что он в бешенстве, тогда да, он в порядке.

Я улыбнулась, но потом перестала.

Потом я заплакала.

* * *

Проходили часы. Целые дни. Пурпурные утра сменялись фиолетовыми вечерами. Солнца превратились в сияния, которые снова стали солнцами. Я выскользнула из сна в состояние полусна, когда заметила, что вместо золотых прутьев я завёрнута в мягкие простыни, и что кто-то сидит в углу, наблюдая за мной, раскачиваясь в желтом кресле.

Кресло напомнило мне то, которое мой дедушка смастерил для моей матери, когда она была беременна мной, — несомненно, плод моего воображения, созданный для комфорта.

Иногда в нём сидел Эйс. Иногда это был Круз. Иногда это была Вероли.

В моё пересохшее горло влили суп. Вода стекала по моим пересохшим губам. По мне прошлись губкой с ароматом мускуса. По моим волосам провели расчёской. Все эти действия были совершены с предельной осторожностью и в предельной тишине.

Я была жива, но едва-едва.