Δ

Это была та самая история, которую Ди когда-то услышала от друга Амброуза в золотом жилете – правда, с изменениями. Некоторые детали веселый джентльмен опустил, как умолчал и о своем имени.

На живых картинках обходительный человек в старомодной одежде, с бубновым тузом в руке и с прекрасной кошкой, так похожей на ту, которая то и дело попадалась Ди, – словом, Саймон Джентль – выходил с повязкой на глазах из своего волшебного шкафа, ведя в танце партнершу («Высокомерие сгубило фокусника. Он верил, что мастерство иллюзиониста защитит его. О слепец!»). Джентль так и не постиг сути волшебства, символами которого служили пила и иголка старухи в паутине («На каждый фокус найдется свой хитроумный трюк…»). Ди не видела обладателя узловатых старческих рук, которые подали нож обезумевшему человеку («Он своими руками подал нож рогоносцу!»), а в заключительной сцене центральная фигура то и дело менялась, надевая лица своих жертв, чтобы убедить их убить себя («Обманутые чудовищным мороком, они приносят себя в жертву!»).

Однажды в читальном зале ночной дежурный показал ей древний фолиант. «Поди сюда, девочка!» – окликнул он ее из-за стойки обмена книг, когда Ди оттирала следы пальцев с бронзовых абажуров. Ди едва не падала с ног от усталости после целого дня уборки за богатыми студентами, но сунула тряпку в карман фартука и послушно подошла. Вокруг не было ни души.

– Видишь?

Под лампой лежал раскрытый том со страницами тонкого пергамента, исписанными убористым почерком.

– А теперь смотри между строк, – сказал библиотекарь. Указательным пальцем он поддел страницу и чуть приподнял, чтобы свет проходил через велень. Строки текста потемнели, но между ними проступили иные слова смутных, неясных очертаний.

– Видишь их? – спросил ночной дежурный. – Видишь грязные тайны, которые писавший столь ненавязчиво разместил в междустрочиях, чтобы смогли прочесть его тайные грязные друзья?

Версия истории Саймона Джентля, которую рассказывали живые картинки, напоминала те едва заметные слова в интерлиньяже старинной книги: грязный секрет, предназначенный только для грязных дружков писавшего.

Но эта тайна не желала оставаться в кедровом коробе. В Ди крепло ощущение чего-то затаенного, почти неуловимого, исподволь проникающего повсеместно и внутри, и вовне музейных стен.

Δ

Ди обошла музей, вовсе не удивившись появлению трех новых экспонатов на первом и четвертом этажах, которые не замечала раньше. На втором этаже, где экспозиция была посвящена ручному труду, возле ткацкого стана появился длинный стол с натянутой кожаной лентой, на которой разложили детали каких-то приборов, зажимы, болты, винтики, куски серой глины и металлические шарики. Три восковых сборщика – две женщины и мужчина – стояли нагнувшись над столом на равном расстоянии друг от друга. На головах у них были шлемы с прозрачными окошками тяжелого стекла. В конце стола лежал готовый образец их продукции: толстая прямоугольная зеленая пластина на коротеньких металлических ножках. От пластины тянулся провод к стальной рукоятке с кнопкой. На лицевой стороне красовалась надпись: «Δ Направь на врага Δ».

К череде локомотивов на третьем этаже прибавилась невиданная металлическая самодвижущаяся повозка. Квадратная, выкрашенная в волнистые полосы оливкового и коричневого, повозка сидела на мощных черных колесах, липких на ощупь, как шеллак. Повозкой управляли два восковых солдата в форме, как у женщины-военнослужащей («Лейтенант Харт»), сидевшей на первом этаже. Лица солдат тоже раскрасили в оливковые и коричневые тона. Один из солдат сидел на кожаном сиденье, держась за маленький руль, а другой, наполовину высунувшись из круглого отверстия в крыше повозки, припал к винтовке на растопыренной подставке. Прямоугольные металлические таблички, привинченные к бортам повозки, были помечены белыми треугольничками.

На пятом этаже экспозиция пополнилась рудокопом и богатой женщиной.

Ди догадалась, что одна из фигур изображает рудокопа, потому что манекен держал кирку, правда, заметно отличавшуюся от изогнутых кайл с деревянными ручками, с которыми стояли соседние горнодобытчики. Кайло рудокопа целиком сделали из серебристого металла, отполированного настолько хорошо, что Ди видела в нем свое отражение. Плотный белый комбинезон и большие очки, защищавшие глаза шахтера, были припорошены пылью, как у возницы, который доставил мешки с известью, однако здесь пыль оказалась желтой.

Хотя облегающий покрой синей юбки и жакета восковой женщины был совершенно незнаком Ди, она сразу поняла, что перед ней богачка: на плече у дамы висела сумка из прекрасной кожи. Как и рудокоп, женщина носила большие очки и плотные белые перчатки. Между ними стояла открытая бочка. Рудокоп указывал на ее содержимое, а женщина склонялась над ней с восторженной улыбкой, словно желая познакомиться с очаровательным малышом. Бочка была до краев наполнена желтым песком, чья яркость казалась неестественной еще до того, как Ди заметила зловещий символ на боку бочки: круг, окруженный тремя силуэтами щипцов, вписанными в треугольник.

Ди попыталась представить себе комнаты, принадлежавшие рудокопу в плотном комбинезоне и нарядной женщине, но воображение ей отказало. Отчего-то представлялся выложенный белым кафелем университетский морозильник, где на крюках висели говяжьи туши, а под ними лежали глыбы льда, чтобы мясо не портилось. Сейчас Ди увидела такой же морозильник с белым кафелем, только вместо говяжьих боков на крюках висели плотные белые костюмы.

Новые манекены появились между огородиком старателя и тремя деревьями сборщика фруктов – Ди проходила здесь по многу раз в день и никак не могла проглядеть рудокопа и дамочку. Желтый песок, будто разнесенный ветром, высыпался из бочки, тонким налетом осев на матерчатые листья фруктовых деревьях и затуманив зеркало ручья.

Ди инстинктивно понимала назначение новых экспонатов, не зная, как они называются. Они были напрямую связаны с наблюдением, коммуникацией, передвижением, новыми видами энергии и, главное, с уничтожением людей. Они явно представляли какую-то страшную профессию будущего.

Δ

Наступал вечер. Возчик, доставивший известь, уехал, ее сосед убрал мешки с тротуара. Мешки оказались с прорехами – белый известковый след тянулся за угол.

Ди свернула к пепелищу.

С десяток кошек разных мастей и узоров бродили среди высокой травы, отбрасывая длинные вечерние тени. Другие сидели на краю рухнувших стен, мотая хвостами по кирпичам. Пушистая белая кошка тоже была среди них: она лежала перед дверью, вонзившейся в землю, положив подбородок на лапы и следя за Ди прищуренными, недобрыми глазами. Кошка не казалась обладательницей сверхъестественных сил – она выглядела хорошо поевшей.

Ди подошла к стене музея, выходившей на пепелище и дочерна закопченной во время пожара – сажа насела до самой крыши.

Приставив к стене острие миниатюрного бура («Δ Для взятия образцов из маленьких метеоритов Δ»), Ди оставила маленькую вдавлину. Покрутив, она сделала дырку шире и продолжила ее углублять. Наступили сумерки, а Ди все поворачивала сверло, врезаясь в бетонный блок.

Когда ее