куски, но подбирали с земли даже крошки. Только автоматные очереди, скосившие несколько человек, заставили толпу рассыпаться...

Низкорослый казачок расторопно оттащил убитых к ограждению. А наряд охранников опять выкликал добровольцев, строил перед воротами. Павел Тихонович подошёл к ним, пошатываясь. Всё тот же дележор раздавал нарезки и краюхи, орудуя кинжалом. А его напарник, хмурый бородач, совал подходящим счастливцам рваную, изношенную обувь. Они суетились, как дети, примеряли чувяки, ботинки, сапоги.

— Немного потерпите. Скоро разместим в казарме, приведём вас в божеский вид, — обещал Никитин, делая знаки сотнику, что пора уезжать.

Шаганов, точно вспомнив о чём-то важном, решительно подошёл к хлебораздатчику и рванул за воротник шинели. От неожиданности тот выронил кинжал, поскользнулся. Повернув голову, замер с озлобленным лицом:

— А ну пусти, благородие!

— Почему даёшь хлеб только этим? — гневно раздул ноздри Павел, теряя над собой контроль.

— Хлеб — казакам... А кацапам, москалям приказано не давать.

— Не давать?! — задохнулся Павел от ярости. — Разве они не наши? Мерзавец! Красная сволочь! Расстрелять! Эй, охрана! К стенке этого гада! Я... Я сам его!

Иванница первым понял, что с лейтенантом неладное, метнулся к нему и успел перехватить руку, поднимающую пистолет.

— Что ты, что ты, Тихонович... Мы ведь с тобой казаки и харчуем братьев... Никитин, помоги же мне!

Шаганов стал оседать на левую ногу, закатывать глаза, роняя изо рта пену и невнятно бормоча:

— Кто сеет вражду к нам? Русские тоже наши... Не могу больше, Петро! Не могу быть в немецкой шкуре! Я же казак, казак... А это кто?

Павел завалился на бок, теряя сознание. Иванница с трудом удерживал его на весу, пока не подхватили обмякшее тело возница-бородач и немецкий дюжий охранник. Они отнесли лейтенанта к тачанке, уложили на сиденье. Отвезти в больницу заболевшего вызвался заместитель бургомистра. Взволнованный Иванница, оставшийся улаживать формальности передачи добровольцев штабу Войска, наставительно заметил:

— Это его жидовка сглазила! Я сразу смекнул: что-то с ним не так. И попалась же, гадюка, на пути... Глазища как угли! И ты прикажи её немедленно арестовать и не церемониться... А Тихоновича, если врач не поднимет на ноги, вези к знающей бабке либо знахарю, чтоб порчу сняли...

Над кубанской степью смыкалась мертвящая стынь. Воздух цепенел, становился стеклянным. И лишь беспрестанно грохотали, спеша к Ростову, эшелоны чужеземцев, да изредка докатывались отголоски канонады. Великая война и смута творились на Земле, а в небе, разноцветно мерцая на морозе, лучились грустные святочные звёздочки.

4

Освобождение Ставрополя, согласно первоначальному плану штаба Закавказского фронта, возлагалось на 5-й Донской казачий корпус, находившийся на острие наступления Северной группы. С ходу овладев Александровским, Сергиевкой, Старомарьевкой, донцы оказались в полусотне вёрст от краевого центра. Командир 12-й дивизии Григорович и начальник политотдела корпуса Привалов, пока передовые эскадроны выдвигались к городу, собрали в Бешпагире комсостав. Но не успело совещание начаться, как из штаба фронта поступил новый приказ: не ввязываясь в затяжные бои, обойти Ставрополь и стремительным рейдом наступать в северо-западном направлении с выходом к станциям: Расшеватка и Кавказская. Если бы кавалеристам Селиванова удалось пересечь железнодорожную магистраль, в западне оказалась бы 13-я танковая дивизия противника, скованная боями преследования в районе Водораздела и Невинномысской.

Штурмовать Ставрополь выпало уже испытанной в боях 347-й стрелковой дивизии, опередившей другие части 44-й армии. Комдив Селиверстов приказ армейского штаба получил на исходе 19 января и, позволив своим бойцам выспаться, с рассветом бросил полки по степи кратчайшим путём к городу и менее чем за сутки вышел к его предместьям. Не зря на этом взгорье в екатерининскую эпоху была заложена крепость. Защищённый лесными урочищами, балками, городской гарнизон имел все преимущества в обороне.

Не успели штабники и связисты оборудовать хату на краю села Надежда под наблюдательный пункт, как прибыл подполковник Гервасиев, командир 1179-го стрелкового полка, и срочно вызвал замполита Титаренко. Цыганковатый замполит — детина под матицу — вошёл вместе с особистом, щеголеватым старшим лейтенантом в тонких золотых очках, и полковником Беловым, политруком дивизии. Гервасиев, греющий руки над потрескивающей дровами печью, сдержанно ответил на приветствия, догадавшись, что Белов здесь не случайно.

На столе оперативник разложил карту. Совещание начали тотчас. После доклада Гервасиева о готовности полка к боевым действиям полковник, опершись руками о край стола, склонил голову:

— Вот он, этот знаменитый городишко... Невелик, но сплошь на холмах. Все подступы у немцев как на ладони. Да и укрепились они, по данным разведки, неплохо. Операция, друзья мои, предстоит серьёзная. Вот смотрите: наши части охватывают город подковой — с северной стороны и до юго-запада. Крайний справа полк Короткова, кстати, уроженца Ставрополя, усилен дивизионом 907-го артполка. Между этим полком и вашим — позиции 1177-го полка Львова. Ему приданы два артдивизиона. Короткову и Львову придётся атаковать на самом трудном направлении, с востока пробиваться к железнодорожному вокзалу, куда немцы стянули технику. Они приготовились нас встречать с этой стороны. И мы подыграем, начнём штурм отсюда, чтобы у них не возникло сомнения в направлении главного удара. Однако овладеть городом вряд ли возможно лобовым натиском. Поэтому перед твоим полком, Андрей Никитич, ставится важнейшая задача: ночью атаковать противника с юго-восточной и южной стороны, продвинуться к центру и завязать уличные бои, отвлекая часть вражеского гарнизона. Фактически вы окажетесь у немцев в тылу. Успех будет зависеть от внезапности и мощи атаки. Вы должны смять оборону и захватить центр. А он расположен выше железнодорожного вокзала. Таким образом, уже мы будем иметь преимущество... Уясните, товарищи, какая на вас ложится ответственность. Момент для штурма Ставрополя благоприятный. Ситуация может измениться, если мы замешкаемся и пропустим в город немецкий полк, направленный на подкрепление из Невинномысской. Так что на учёте каждая минута!

Проводив представителя дивизии, Гервасиев провёл расширенное совещание, заслушал комбатов и командиров подразделений, дал взбучку заместителю по тылу, приказав немедля собрать у населения цепи, канаты, верёвки. Затем, разослав подчинённых, в сопровождении адъютанта объехал отдыхающие батальоны, побеседовал с бойцами и офицерами и остался вполне удовлетворён их настроением.

На КП Гервасиев вернулся вечером и застал здесь особиста Шорина. Подождав, пока командир полка сбросит полушубок и запорошенную шапку, старший лейтенант доложил:

— В расположении части задержан неизвестный. Утверждает, что направлен партизанским штабом. При обыске обнаружен пистолет. Никаких документов при себе не имеет. На вопросы отвечать отказывается. Вообще ведёт себя нагловато... Требует, товарищ подполковник, встречи с вами.

— Где он? Заводите, — бросил Гервасиев, подходя к печи и наблюдая, как