«Куда бежать?» — гвоздила в голове отчаянная мысль.

«Носитель подвергся панической атаке. Принимаю управление носителем на себя», — Штифтан услышал нежный голос и как-то неожиданно сразу успокоился. В голове царило легко отупение, не дающее прорваться в ум паническим мыслям. Чувства словно исчезли. Он был как бездушно-одеревенелый. Но зато все хорошо понимал и трезво оценивал обстановку.

«Прижаться к стене. Слева камень, он прикроет с той стороны. Остается только одно направление атаки — справа. Нет. Еще возможна атака сверху. Но это неважно. Твари будут подходить по одной. Я отобьюсь. Не надо паниковать», — Штифтан мыслил уже расчетливо, без парализующего страха. Заодно, возможно, сможет подкрепиться. Может быть, мясо мутантов будет съедобным.

Штифтан активировал меч и встал в боевую стойку. Он ждал.

Сначала послышалось рычание над головой. Штифтан поднял голову и сразу же отклонился в сторону. Сверху стали падать комья земли. Тварь подошла к обрыву, покрутилась и направилась к тропке, что вела к реке.

«Не хочешь прыгать, — мысленно усмехнулся Эрат, — правильно. — Иди сюда к папочке. Я отрежу тебе лапки». И тихо запел песенку страшилку из детства:

Иди к папочке,

Я отрежу тебе лапочки.

Я отрежу тебе ушки,

Что торчали на макушке.

Я отрежу тебе хвост,

Что пошел так сильно в рост…

С этими словами он прыгнул вперед и рубанул по морде большой зубастой ящерицы. Та, извиваясь телом, не спеша приближалась к жертве. Голова ее отделилась от тела, и ящерица замерла в метре от него. Штифтан встал рядом с обезглавленным телом рептилии.

И зачем тебе башка?

Коль не думает она, —

допел песенку Штифтан.

Вторая ящерица, ощупывая пространство раздвоенным языком, ползла по первой твари к нему, не обращая внимания на то, что у той не было головы.

И зачем тебе башка?

Коль не думает она,

— повторил Штифтан последние строки дурацкой песенки и снес голову второй ящерицы. Нелепые слова песни-считалочки рассмешили Штифтана. Третья ящерица, залезая на вторую, вытянула лапы и опустила голову, слизывая вытекающую кровь своих товарок.

Штифтан воспользовался этим, и напевая: «Иди к папочке, я отрежу тебе лапочки», одним взмахом отрубил ее передние лапы.

Ящерица засвистела, разъяренно забила хвостом влево-вправо и обернулась в сторону другой ящерицы, что старалась на нее забраться. Вцепилась ей в морду, и между ними началась отчаянная схватка.

Штифтан помнил много забавных детских считалочек и загадок, глядя, как ящерицы терзали друг друга, запел новую песенку:

Четверо ребят пошли в бассейн купаться,

Один из них утоп, а два пошли подраться…

— Сколько ребятишек осталось? — спросил он сам себя и увидел остальных тварей, что спешили к драке. — А осталось их четыре, — посчитал он.

Ящерицы от запаха крови словно сошли с ума и набросились на дерущихся, вскоре они разорвали на части и одну и другую. На Штифтана твари уже не обращали внимания. У них было вдоволь пищи. Но у Эрата ее не было. Нейросеть по команде носителя произвела анализ мяса и признала его годным к пище. Штифтан подобрался ближе и ухватил отрубленную лапу. Взобрался с ней на камень. Соскочил с другой стороны и поспешил перебраться через реку. Там отряхнул воду с непромокаемого комбинезона и потрусил в сторону покинутого утром лагеря, где остались лежать убитые им демоны. Ему нужны были припасы.

Закончив все свои дела в столице, я забрал у хмурого Гронда патент наемного капитана. Вместе с приказом, как «скорпион», получил короткий приказ набрать отряд наемников (особо указывалось сделать это за свой счет) и при вторжении войск империи в Вангор ударить по тылам армии противника. Лишать его складов. Проводить диверсии и перерезать коммуникации. Старики даже приободрились, узнав, что им будут помогать почти десять тысяч орков. Они не сомневались в том, что это мне по силам.

Сам я размышлял над ситуацией, которая сложилась на континенте. Лигирийцы диктовали моду всем человеческим общинам. Их культура была утонченнее, законы более лояльные к подданным. Не было расовой дискриминации, и права дворян были сильно урезаны. В империи не было крепостных крестьян. Барон был владельцем земли, на которой трудились свободные фермеры, и доходы баронств империи были выше, чем доходы баронов от барщины в королевстве.

В империи свободно могли находиться орки, снежные и лесные эльфары, но права имперцев были выше, чем права иноземцев. В империи лесные эльфары не могли себе позволить беспричинно убивать аристократов, вызвать их на дуэль или мстить в случае оскорбления. Все разногласия, споры решались в имперском суде. А имперские суды обычно защищали интересы подданных империи. Поэтому в империи никто не боялся мести лесных эльфаров. Единственный народ, который был изгнан из империи, — это идриши. И то только потому, что папа нынешнего императора не захотел отдавать долги, а банкиры-идриши не поняли ситуации. За что и поплатились, как и весь народ идришей.

По мне, так политическое устройство Лигирийской империи было как образец идеального государства. И не зря аристократы Вангора желали присоединения к империи. Кроме культуры, их привлекло то, что империя положила конец беспределу лесных эльфаров, чего нельзя было сказать о Вангорском королевстве. А сдерживало аристократов от открытого предательства ущемление прав дворян. Им приходилось мириться с вынужденным союзником, Вечным лесом. Но при таких друзьях врагов не надо.

Если бы Лигирийской империей не управлял Рок, я бы даже с радостью принял правление империи. Но жизнь поставила меня в противостояние с могущественным хранителем, и одному Создателю известно, почему он меня до сих пор где-нибудь по-тихому не пришиб. Сыны Творца имели необходимую информацию в таком объеме, в каком мне и не снилось, но не спешили ею делиться. А я не всегда знал, о чем надо спросить.

За размышлениями я незаметно переместился в верхние планы бытия в Граднагоре и, видимо, попал на оккультное жертвоприношение моего боевого страуса-динозавра в исполнении троицы «воскресших» иллюзий. Рострум, Мастер и Мессир, что каким-то непостижимым для меня образом в мое отсутствие все тут не профукали, не проиграли в карты и как-то управляли его жителями, разделывали еще живого Птица.

За сим святотатством с интересом наблюдали Мата и три неразлучных брата: Велес, скотский бог, Торн, покровитель ремесленников, и Бортоломей, покровитель искусств. Я незаметно встал за их спиной и тоже стал смотреть. И чем больше я смотрел, тем больше понимал, что Авангур был прав. Эта четверка не могла жить вместе. У меня