Рэд терпеливо дожевала ужин и пригубила эль, чтобы проглотить сушеное мясо. Вкуса она не замечала.

– Я не понимаю.

– Знаю. – Уже в который раз они повторяли все это с тех пор, как Эммон нашел ее без сознания на палубе. – Но ключ остался у нас. Может быть, Кири объяснит, как заставить его снова привести тебя к сестре.

Рэд вяло кивнула.

– Если Нив придет.

Вот что осознавалось труднее всего и больнее всего ранило. Это не Рэд что-то сделала не так, это не Сердцедрево не отпустило Нив. Ее сестра выбрала остаться.

И Рэд не представляла, как это воспринимать.

В глубине души она понимала всю иронию ситуации – Рэд выбрала уйти в Диколесье, а Нив выбрала остаться в Тенеземье. Они обе не позволили себя спасти. Очередное отражение.

Кроме того, она помнила слова сестры о том, что Солмир на их стороне, о том, что они должны убить Королей. Нив очевидно считала, что ей отведена в этом роль. Но неужели нельзя было сделать все здесь, где Рэд могла ее оберегать?

Потому что там, в гуще теней, единственным человеком, способным защитить ее, был Солмир. И от мыслей об этом пальцы у Рэд скрючивались, будто когти, из подушечек на них росли усики лозы, а вены наливались весенней зеленью.

Эммон не стал убеждать ее, что все обойдется. Не стал говорить пустых слов ради ненужного утешения. Вместо этого он положил одну большую, покрытую шрамами руку на ее бедро, а второй убрал ей за ухо оплетенную плющом прядь.

– Если Нив придет, – повторил он. – А приходить или нет, она решит сама, Рэд. Ты не можешь заставить ее делать то, чего она не желает. – Он слегка улыбнулся уголком рта. – Ни с одной из вас такое не пройдет.

Рэд невесело усмехнулась и осушила кружку с элем.

– Да, безусловно, не пройдет. – Она сжала губы и свела брови. – Я просто… я не понимаю. Не понимаю, зачем она втянула всю тьму из той рощи, зачем она вообще позволила Тенеземью поглотить себя. Ведь были же другие пути.

Янтарно-зеленые глаза Эммона блеснули в тусклом свете, и он спокойно взглянул на нее.

– Возможно, твоя сестра считала так же, когда ты настаивала на том, что должна уйти в Диколесье.

– Это не одно и то же.

– Но близко, – пожал он плечами. – Вы обе оказались замешанными в чем-то, что от вас не зависит. И связанными с людьми, которые вас не заслужили.

– Не смей сравнивать себя с ним, – глухо ответила она, едва не зарычав. – Он пытался убить тебя, Эммон. Он убил твоих родителей.

– Он был причастен к их смерти, – мягко согласился Эммон, – но погибли они из-за непростого стечения обстоятельств. С тем же успехом можно обвинять в этом Диколесье. – Он помолчал, глядя в сторону. – Или самих Киарана и Гайю. Крайне редко весь груз вины лежит на одном человеке.

Рэд пожевала уголок губы. Она рассказала ему и остальным обо всем, что Нив говорила о Солмире внутри Сердцедрева. О том, что они теперь на одной стороне. И Эммон отнесся к этому с намного меньшим недоверием, чем она ожидала. С тех пор, как они стали Диколесьем, подавленная ярость Волка как будто улеглась. Леса растут долго и медленно, они терпеливы и спокойны, и часть этой мудрости просочилась в Эммона.

Рэд все ждала, когда терпение и безмятежность хоть немного смягчат ее саму. Пока ничего не менялось.

– Я не предлагаю его прощать. Ты это знаешь. – Он поднял густую бровь. – Если ты претендуешь на первый удар, то второй за мной.

– Раффи обойдется третьим, – согласилась Рэд.

– Объединиться с Солмиром – не значит забыть о его деяниях. – Эммон заправил еще один стебелек плюща ей за ухо. – Когда мы со всем разберемся – когда Короли сгинут, с концами – тогда сможем поговорить о возмездии. О виноватых и причастных.

– И сможем его убить, – просияла Рэд.

Эммон фыркнул.

– Поглядим.

Она смотрела на него, по-прежнему закусив губу. На громадную тень, которую отбрасывал в тусклом свете ее Волк, на его длинные волосы и шероховатую кору на запястье, лежащем у нее на ноге.

– Ты, – тихо сказала Рэд, – не имеешь никакого права быть настолько милосердным.

Эммон склонился вперед и ответил, касаясь ее губ своими:

– Кое-кто научил меня, что порой стоит проявлять сочувствие к монстрам.

Он поцеловал ее, скорее ласково, чем страстно. Когда они отстранились друг от друга и соприкоснулись лбами, кто-то загородил свет, лившийся из-за двери.

– Земля на горизонте, – без воодушевления объявила Каю. – Завтра в это же время мы будем на причале у храма.

Рильт сильно отличался от Валлейды.

В Валлейде всю растительность тщательно культивировали – выводили сорта цветов, устойчивые к холоду, и густые жесткие травы, способные выдержать короткое лето и долгую, суровую зиму. Почти все леса, кроме Диколесья, были сосновыми и еловыми – скорее голубыми, чем зелеными.

В Рильте же зеленым было все. Даже пляж за небольшим причалом около Храма окаймляла пышная, колеблемая ветром трава; она пучками прорастала из песчаных холмиков, словно земля под ними была слишком плодородной и ничто не могло ее остановить. За пляжем пестрели цветами поля, покрытые свежей сочной зеленью.

Рэд ожидала, что Диколесье внутри ее обрадуется, когда они сойдут с трапа и вновь окажутся на твердой почве, да еще и посреди буйной растительности. Однако оно осталось таким же, как было во время плавания, – неподвижным, замкнутым и напряженным.

Рэд быстро посмотрела на Эммона. Он встретился с ней взглядом и коротко кивнул, давая понять, что чувствует то же. Пусть и изобильное, это место не было домом.

А впереди поджидало нечто далекое от радушной встречи.

Каю прошагала мимо них и направилась к дюнам.

– Храм совсем рядом, – сказала она тихо и сосредоточенно.

В ней не осталось и следа от той смешливой, игривой девушки, которая садилась на корабль в Валлейде. Чем ближе они подплывали к Рильту, тем молчаливее она становилась, постепенно замыкаясь в себе. К концу пути ее не мог рассмешить даже Раффи, она лишь тускло улыбалась ему в ответ.

Сейчас он остановился рядом с Рэд и Эммоном, и они втроем стали смотреть, как Каю взбирается по тропе, уходящей от причала за дюны.

– Что-то она больше не рада нашей поездке, – заметила Рэд после недолгого молчания.

– Да, не рада, – нахмурился Раффи, провожая Каю взглядом. Потом вздохнул и пошел следом, закрываясь капюшоном от морского ветра. – Впрочем, откровенно говоря, предвкушай кто-то встречу с Кири, я бы заподозрил, что у него неладно с рассудком.

Последними высадились Лира и Файф. Лира с любопытством озиралась, всегда готовая впитывать что-то новое, Файф же казался не менее настороженным, чем Рэд и Эммон. Он потер скрытый рукавом Знак Сделки.