незначительное движение Сашиной головы и тут же вперил в него холодные темные глаза:

— Это ты? — он быстро обошел кровать сына и встал рядом с Сашей, — Мне сказали, ты спас его, — Румянцев пренебрежительно кивнул на соседнюю кровать. Тон его оставался презрительно-надменным, глаза превратились в узкие черные щелочки, — Я должен расплатиться с тобой, — сунув руку в карман пальто, он вытащил несколько монет. Он потряс монетами на раскрытой ладони и с силой припечатал их к Сашиной тумбочке, — За спасение наследника!

Саша растеряно посмотрел на монеты — несколько медяшек тускло блестели в свете приглушенных настенных светильников.

— Убер… — Саша прочистил горло, — Уберите свои деньги, — сказал он возмущенно.

— Что, мало? — Румянцев снова залез в карман и, выудив еще одну медяшку, бросил ее на тумбочку. Монетка завертелась волчком. — Держи, я слышал ты детдомовский, — скривился он, — Наверняка, любой копейке рад…

— Я сказал, УБЕРИТЕ СВОИ ДЕНЬГИ! — Саша резко смел монеты рукой и те звонко заскакали по каменному полу. За время жизни в детском доме он и его друзья чего только не наслушались. В основном, конечно, обидчиками были дети, но услышать подобное от министерского работника,… Сашу просто затрясло.

— Как ты смеешь говорить со мной в таком тоне? — узкое бледное лицо визитера покрылось красными пятнами. Он говорил негромко, четко выговаривая каждое слово, при этом его бледные узкие губы почти не шевелились, — Ты, щенок! Одно мое слово и ты пробкой вылетишь из школы.

— Лучше так, чем видеть таких как вы! — выпалил Саша, — Даже сына своего ненавидите! Что, готовили себе достойную замену? Еще одного надменного хозяина жизни? Радуйтесь! У вас получилось!

— Молчать! — вскрикнул Румянцев, сделавшись совершенно белым. Он вытащил Палочку и направил её на Сашу, — Молчать!

— Я не боюсь вас, — внешне спокойно ответил Саша, хотя сердце его бешено колотилось. Он очень жалел, что не знал где сейчас его Палочка, — Я вас презираю…

— Ах ты, щенок! — Румянцев замахнулся Палочкой, но не успел произнести проклятие. В этот момент дверь палаты распахнулась…

— Господин Румянцев! — громко окрикнул его директор, — Я полагаю, вы уже успели выказать свою благодарность студенту, спасшему вашего сына?

— Да, — Румянцев сверля Сашу черными глазами, медленно опустил Палочку.

— В таком случае прошу в мой кабинет, — профессор Быков взял Румянцева за локоть и увлек к двери, — Жаль, что повод для вашего визита столь печален. Но думаю, это не помешает пропустить по бокальчику и обсудить накопившиеся вопросы. Вы конечно останетесь до утра, чтобы переговорить с сыном? — директор остановился, пропуская Румянцева в дверь перед собой. Повернувшись на пороге, директор незаметно для Румянцева озадачено посмотрел на Сашу и, вскинув брови, покачал головой.

— Считаю это лишним. К тому же утром я отбываю в весьма утомительную командировку…

— Свинья! — возмущенно выдохнул Саша, когда дверь палаты, наконец, закрылась. Руки еще тряслись от захлестнувшего его возмущения и гнева.

Через минуту в палату вошла Любовь Федоровна и принялась возиться с капельницей Румянцева. Она проверила и подрегулировала натяжение на вытяжках, поправила повязку на голове и повернулась к Саше. Заметив, что он не спит, Любовь Федоровна улыбнулась:

— Проснулся! Твои друзья и Даша извели уже меня своими визитами, раза по три каждый заглянул. Ну, как чувствуешь себя? Сильные боли? Сделать обезболивающее?

— А что случилось-то?

— Тебя доставили без сознания. Мы с доктором Шниперсоном насчитали одиннадцать!.. — Любовь Федоровна потрясла поднятым вверх указательным пальцем, — …Поражений от электрического вьюна! Обычно два-три удара летальны…

— Жжет, местами, но терпимо, — ответил Саша, и кивнул на Румянцева, — С этим-то что?

— Там все куда серьезней. Перелом предплечья, ключицы, обеих голеней, сильная черепно-мозговая травма, множество рваных ран. Ему очень повезло, что вы оказались рядом. Но все равно, неделя восстановления, не меньше.

— Так быстро? — удивился Саша.

— Обычное дело, — спокойно ответила Любовь Федоровна, поправляя Саше постель, — Переломы мы срастим к завтрашнему ужину. Дольше всего придется повозиться с черепно-мозговой. Очень уж этот орган непредсказуем…

— Он что, может стать того? — Саша покрутил пальцем у виска.

— Уверена, — улыбнулась медсестра, — С ним все будет в порядке. Ладно, отдыхай, скоро принесу, чего-нибудь перекусить.

Через пятнадцать минут в дверь палаты ввалились Вася, Антон и Дашка. Она бросилась Саше на грудь, не замечая, как он кривится от боли, крепко обняла и расцеловала брата:

— И это он мне говорит быть осторожней! — приземлилась она на тумбочку.

— Как ты, — Вася, улыбаясь, пожал Саше руку, — С возвращением!

— Мы Саня, конечно, трухнули, — Антон тоже пожал Саше руку, отдал ему Палочку и сел в изножье кровати, — Когда ты весь бледный, в ожогах, вылетел из воды и хряснулся об лед без дыхания.

— Вылетел?

— Да он же не знает ничего, — улыбнулась Дашка, выкладывая фрукты из бумажного пакета.

— Рассказывайте!

— Когда мы приняли у тебя этого, — Вася кивнул на кровать Румянцева, — Ты начал вылезать на лед. Тебя шарахнул вьюн. Ты отключился и быстро пошел на дно. Я отпустил Румянцева и хотел прыгнуть за тобой, но Тоха не смог один его вытащить.

— Ага. Он в куртке мокрой, сам как лось, да еще на коньках! — пояснил Антон.

— Короче вытащили мы его полностью на лед. Я скинул куртку и ботинки и нырнул, но не нашел тебя. Потом Тоха прыгнул. Не знаю, сколько раз мы ныряли, но тебя нигде не было. В последний раз я еле всплыл — свело обе ноги. Тоха тоже нахлебался, будь здоров! Вылез я — давай этого откачивать.

— Я смотрю, в стороне из глубины засверкало, — продолжил Антон, — Я туда. Вспышка за вспышкой, а вокруг темнота — не видно ничего — очень глубоко. Я выстрелил «интерфице максимиз», разбил лед и хотел уже снова нырнуть. Вдруг кто-то как заорет: «Вторыгин в сторону!», поворачиваюсь — Астролябова стоит наверху, у самого обрыва, и машет мне. Я в бок.

— Астролябова? — изумленно переспросил Саша.

— Да! Она как зарядила! Огненный шар мимо меня пронесся, чуть с ног не сбил, — Антон с азартом махнул руками, изображая пронесшийся шар, — Шар, значит, этот мимо меня и в воду. А через несколько секунд тебя из воды-то и выбросило.

— Она сказала, — пояснил Вася, — Что отправилась проверить, как Тоха наказание её отбывает, а тут такое…

— Ну, честно сказать, если б не Астролябова — быть беде. Она через несколько секунд уже рядом была. Снова шарахнула Палочкой тебе и Румянцеву в грудь — вода из вас фонтаном выскочила, вы и задышали. Потом всех обсушила и к Шниперсону.

— Кстати, — добавила Даша, — Шниперсон в полном недоумении как ты жив остался. Он обнаружил очень много поражений электрическим вьюном! Мы думаем, — Даша перешла на