Шрифт:
Закладка:
— Приезд дяди-француза так вас взбудоражил, — предположила молодая домоправительница. — Это нормально, он ведь приехал издалека!
— Да, и я жалею, что дала ему уйти. Иногда я бываю такой глупой… Хотя, если честно, я боялась, что Анри начнет расспрашивать. Я ничего ему не рассказывала про свою жизнь во Франции.
— Это можно наверстать в любую минуту, Лисбет. А, хозяин включил граммофон! Идите скорее в гостиную и не терзайтесь так, сегодня ведь ваша помолвка!
— Ваша правда, Норма!
Эдвард Вулворт, несмотря на свои пятьдесят шесть лет, покружил в вальсе и Элизабет, и Леа, и Миранду, и даже Бонни, как та ни отбивалась. Анри признал, что танцует плохо, и никто не потребовал от него доказательств обратного.
Что до Батиста Рамбера и Жана, верные своей мании, они устроились на широком канапе с сигарами.
— Твоя племянница скоро выйдет замуж, Жан, — тихо сказал плотник. — Ну, теперь ты доволен?
— Конечно, так лучше. Только бы свадьба состоялась этим летом… Можешь назвать меня брюзгой, но эти прихоти Элизабет я не поощряю. У нее было трагическое детство, да и потом девочка много пережила, и это сказывается на характере. Заметил, как она от меня шарахается? До сих пор злится, потому что это я подтолкнул ее к тому, чтобы узаконить отношения с Моро.
— Женщины нынче требуют большей независимости, особенно те, кто работают. Хотят даже голосовать, — подхватил Рамбер. — И я их в чем-то понимаю.
И, со своей стороны, восхищаюсь твоей племянницей. Элизабет красива, но еще она очень чуткая, умная и на редкость щедрая.
— Анри Моро ее щедростью воспользуется сполна, — сердито хмыкнул Жан. — Плевать, это не мои доллары! Если Вулворт хочет разориться, пускай!
Никто не слышал этих укоров, потому что музыка играла громко, да еще нестерпимо скрипела игла граммофона. Антонэн, как раз в момент, когда Элизабет с Тони кружились в центре гостиной, жалобно застонал, а потом его вырвало на ковер. Инцидент положил конец танцам.
— О нет! Антонэну плохо! — вскричала Мейбл, державшая на коленях малыша Уильяма.
Бонни поскорее увела мальчика в ближайшую ванную комнату. Антонэн конвульсивно рыдал — лицо красное, рубашка испачкана. Перепуганная Элизабет прибежала следом.
— Ты съел слишком много торта и крема! — сокрушалась она. — Антонэн, как ты? Животик еще болит?
— Нужно вымыть его и переменить одежду, — рассудила Бонни. — А потом, Лисбет, ты его уложишь. Поспит — и все пройдет.
— Я сама займусь сыном!
— В платье принцессы? Испачкаешься.
Норма решила, что самое время предложить свои услуги. Но Бонни, настроение у которой было грозовое, высунулась из ванной и быстренько ее отправила. Элизабет прокомментировала сердито:
— С чего это ты так грубишь Норме? С тобой ма себе такого никогда не позволяла, насколько я помню.
— Ну конечно! Вы с этой блондинистой дылдой теперь лучшие подружки! А я-то так радовалась, что, когда выйду за Жана, мы с тобой породнимся! На деле вышло по- другому. Ты про меня забыла, — пожаловалась Бонни.
Элизабет пожала плечами. Она уже раздела Антонэна, чтобы помыть его в ванне. Мальчик обрадовался и уже стучал ногами, слыша, как из кранов течет вода.
— Можешь мне сказать, почему Жюстен явился в Нью-Йорк точно в день твоей помолвки? — спросила Бонни. — Ты ему писала?
— Нет. Представь себе, для меня это был сюрприз. Если бы дедушка Туан стоял у порога, я бы и то меньше удивилась. Жюстен хотел повидаться со мной, но может быть и другая причина, которая мне неизвестна.
— Жан недоволен. Я видела, как он хмурится.
— Твой муж всегда чем-то недоволен, Бонни, и, живя в его тени, ты сама становишься мегерой. Или ты считаешь нормальным то, что он посмел сделать? Жан меня предал, рассказав об изнасиловании, жертвой которого я стала, дедушке Туану! Я слова ему больше не скажу! И то же будет с тобой, если не перестанешь меня критиковать!
Угрозы Элизабет, словно эхом, отозвались во всхлипах Бонни. Молодая мать как раз усаживала сына в ванну. Оглянувшись, она увидела Бонни в слезах, с дрожащими губами.
— Бонни, милая, не плачь! Прости, я зря на тебя накинулась.
— Все и так скверно, еще и ты на меня нападаешь! — всхлипнула в ответ Бонни.
Антонэн, забыв про недомогание, радостно плескался в воде. Элизабет и не подумала его отругать. Она обняла Бонни.
— Что скверно? Что ты имеешь в виду?
— Уильям своим плачем все время мешает нам спать, бакалейщик с соседней улицы постоянно ищет повода повздорить. А тут еще ваша с Жаном ссора… Я не хочу его выслушивать, когда он несет вздор относительно тебя, а он злится. Уже неделю спит в подсобке, на раскладной кровати. Наш брак летит в тартарары, да!
Бонни зарыдала еще пуще, неутешно. Но стоило в ванную войти Мейбл, как плач прекратился.
— Что происходит? Лисбет, дорогая, у тебя платье мокрое. Ступай и составь компанию жениху, он совсем растерялся. Тони и Луизон сбежали в парк. Рамберы собираются домой, там их дожидается кузина Леа Оттавия. Бонни, пора поменять Уильяму пеленки. У Нормы только пара рук!
— Кажется, праздник кончился, ма, — констатировала Элизабет. -
Присмотришь за Антонэном? Пойду попрощаюсь с гостями.
Молодая женщина выскользнула из ванной. Так приятно было хоть пару секунд побыть одной и зачарованно повторять: «Жюстен тут, в Нью-Йорке, и завтра утром я его увижу!»
Бродвей, три часа спустя
Анри увлекал Элизабет за собой, чтобы побыстрее подняться на седьмой этаж и запереться с ней в своем скромном жилище. Молодая женщина, в повседневном платье, куда более скромном, чем ее великолепный бальный туалет, купленный специально для помолвки, заставила его притормозить.
— У нас полно времени, — сказала она. — Я выдохлась.
Весь вечер был в их распоряжении. Мейбл, романтичная по своей природе, предложила оставить Агату у них, чтобы влюбленные могли побыть наедине.
— Лисбет, вы с Анри можете поехать на такси, раз уж его дочка ночует у нас. Поужинаете тет-а-тет в ресторанчике на Бродвее, — сказала она.
Месяц назад Элизабет искренне обрадовалась бы этому, но сегодня вечером ей приходилось делать вид, что она рада, и это оказалось нелегко. Анри не хотел верить своей интуиции. Убеждал себя, что его невеста всего лишь утомилась.
— Мы почти пришли, милая. Если ты устала, я могу тебя отнести.
— Не будь смешным, Анри!
— Ты легкая, как перышко! И я это уже проделывал не раз — из кухни в мою спальню.
— Просто пойдем помедленнее, и все, — осадила его Элизабет. — Я все время думаю об Антонэне. Ма буквально выставила меня за дверь,
