— Что происходит? — Монтана выдохнула, и я крепче сжала ее руку.

Над волнами поднялся густой туман, превратившийся в клубящееся облако, которое закрыло нам вид на город.

— О нет, нет, нет, — замурлыкал соблазнительный голос Идун на гребне волны. — Так вообще не годится.

Монтана вскрикнула, когда горячие капли дождя начали падать на нас, обжигая кожу там, где они ударялись о наши тела.

Мои ноги были прикованы к земле, и я обняла сестру, когда мы оказались в ловушке водоворота, созданного Идун. Мы прижались друг к другу, пока дождь усиливался, сжигая нашу одежду и облекая нас в новую.

Я зажмурилась, когда кислотный дождь обрушился на нас, и меня охватил страх. Не за себя, а за Монтану. Я пыталась заслонить ее своим телом, но дождь все равно промочил нас обеих.

Мне потребовалось несколько долгих секунд, чтобы понять, что это не больно. Хотя я и чувствовала обжигающий жар, по коже не пробежало ни капли боли. На самом деле, я чувствовала себя странно… сухой.

Я открыла глаза и несколько раз моргнула, когда дождь прекратился, и жжение от него сошло на нет.

Мы медленно отстранились друг от друга, и я удивленно уставилась на Монтану. Ее одежду сменило белое платье, сшитое из складок ткани внахлест. Оно облегало ее тело, обнажая изгибы и ниспадая к ногам. Вокруг ее талии была обвита серебряная веревка с подвешенным к ней полумесяцем. Кошмар висел у нее на бедре в кожаных ножнах, и мне до боли хотелось, чтобы и Фурия был рядом со мной.

Ее темные волосы больше не были жидкими и грязными после купания в реке, а свисали идеальными ниспадающими локонами. На голове у нее была корона, которую ей подарили на свадьбе всего несколько дней назад.

Мне потребовалось еще мгновение, чтобы понять, что я одета точно так же, как она. Это напомнило мне о том времени, когда мы были крошечными и нашей маме нравилось одевать нас одинаково. Но веревка вокруг моей талии была золотой, и на ней вместо луны висело солнце.

Я протянула руку, чтобы коснуться короны на своей голове, и мои губы приоткрылись от изумления перед силой, которой обладало божество.

— Что это… — пробормотала Монтана, тоже уставившись на мою преобразившуюся внешность.

— Призы должны выглядеть наилучшим образом, если за них нужно бороться, — засмеялась Идун, и воздух вокруг нас, казалось, задрожал. — Приготовьтесь поприветствовать своих мужей, леди.

Я почувствовала, что она исчезла, хотя была уверена, что она все еще достаточно близко, чтобы наблюдать за нами.

Темный катер прорвался сквозь туман, и Монтана ахнула, когда увидела Эрика, стоящего за рулем и направляющего его к нам. Фабиан был рядом с ним, они оба были одеты в черную одежду, которая соответствовала темноте в их глазах.

Мое сердце замерло, когда я посмотрела на мужчину, за которого меня вынудили выйти замуж. Нет, не на мужчину — на вампира. Я стиснула зубы, когда сила моей связи с ним начала нашептывать ложные чувства моему телу.

Лодку развернуло, и волна накрыла берег, когда Эрик заглушил двигатель.

Хотя меня тянуло взглянуть на Фабиана, мой взгляд зацепился за его брата. Эрик смотрел на Монтану так, словно она была причиной того, что мир продолжал вращаться, и его облегчение от воссоединения с ней явно было написано на его лице. И хотя часть меня все еще хотела обвинить метку, которая связала их, в глубине души я знала, что это нечто большее.

Каким-то невероятным образом она оказалась права, когда сказала, что она ему небезразлична. Я чувствовала его любовь в воздухе, как живое существо.

Меня оттолкнули в сторону, рука Монтаны вырвалась из моей, когда сила Идун разделила нас. Туман потянулся к берегу, закручиваясь и разделяя нас стеной, скрывая мою сестру из виду.

Фабиан спрыгнул с лодки и потянулся ко мне, привлекая мое внимание. Как только он оставил Эрика позади, туман поглотил и его, так что мы остались одни. Я чувствовала веселье Идун на ветру, когда Фабиан приблизился ко мне, и она ждала, что произойдет.

Враждующие половинки моей души разошлись во мнениях относительно того, что делать, но мне удалось отступить, прежде чем он смог дотронуться до меня.

— Не надо, — выдохнула я.

Я чувствовала себя совершенно неподготовленной к его близости. Я забыла о притяжении, которое испытывала, когда смотрела в его глаза. Или как моя кровь закипела, когда мой взгляд упал на его рот и… мне захотелось врезать ему в его дурацкую челюсть.

Я сжала руку в кулак и заставила свое лицо подчиниться, чтобы посмотреть на него. Я проигнорировала ту часть себя, которая умоляла меня передумать и броситься в его объятия.

— Даже когда ты приходишь ко мне во сне, ты не выглядишь так пленительно, как во плоти, — сказал Фабиан низким голосом, полным желания.

— Надеюсь, ты не думаешь, что я принарядилась ради тебя, — ответила я, пытаясь вложить немного яда в свой голос, но безуспешно. — Ты можешь поблагодарить Идун за эту ерунду. И это ты тоже можешь забрать. — Я сняла корону со своей головы и бросила ему. Я специально оставила ее ему, когда снимала в последний раз, и уж точно не хотела ее возвращать.

Лицо Фабиана вытянулось, когда он поймал ее, и я потянулась к нему, как будто хотела попытаться утешить, прежде чем сумела снова опустить руку.

— Я… я кое-что тебе принес, — сказал он, казалось, на минуту потеряв самообладание. Я ненавидела то, как легко мне удавалось его обезоружить. Казалось, это полностью противоречило его натуре, и независимо от того, считала я его монстром или нет, мне не нравилось иметь такую власть над кем-то другим.

— Мне ничего от тебя не нужно, — ответила я. Кроме ощущения твоих губ на моих губах и прикосновения твоих…

Я так сильно сжала кулаки, что была уверена, что от моих ногтей на ладонях выступила кровь. Но мне было все равно; боль помогала мне вытеснить желание, которое я отказывалась признавать.

Фабиан снова заколебался, затем поднял шкатулку, которую я не заметила у него в руках. Она была тяжелой, сделана из свинца