Навстречу им вышел узколицый мужчина в шляпе-котелке.

— Ее королевское высочество, принцесса Елизавета, — представила ему Мэрион свою юную спутницу.

Швейцара это сообщение ничуть не впечатлило. Он остановил проходящего мимо юношу и сказал:

— Дуглас-Хьюм, тут к сэру Генри гости.

— Гости! — повторила Лилибет и захихикала.

Мэрион удивленно посмотрела на нее. Вопреки всем тревогам, принцесса явно не испытывала особого страха.

Цилиндр у Дуглас-Хьюма оказался холеным и сверкающим. Он почтительно снял его, показав блестящие, тщательно приглаженные волосы, разделенные косым пробором. Эта прическа неожиданно напомнила Мэрион ее собственную «итонскую стрижку», которой она некогда могла похвастаться. Как же давно это было!

Дуглас-Хьюм, не теряя времени даром, направился исполнять поручение швейцара, энергично переставляя длинные ноги, обтянутые элегантными полосатыми брюками. Мэрион и Елизавета поспешили за ним по просторному мощеному дворику. Со всех сторон тот окружали приземистые, симпатичные постройки с бифориями[73] и крышами, украшенными зубцами, точно стены средневекового замка. Посреди возвышалась часовая башня, увенчанная башнями поменьше, а справа от нее — знаменитая часовня Итонского колледжа. Мэрион обвела восторженным взглядом высокие окна, изящные шпили и орнаменты, поражаясь величию и изысканности, нисколько не утраченным за долгие века.

— Какая красивая часовня! — восхитилась она, обращаясь к юноше, ведущему их с Лилибет через двор.

Он пожал плечами под черной тканью костюма.

— Со временем ее как-то перестаешь замечать.

— Скажите, сэр Генри — хороший преподаватель? — поинтересовалась Мэрион, не спеша закончить разговор.

Дуглас-Хьюм метнул в нее презрительный взгляд.

— В Итоне мы зовем профессоров «клювами», — пояснил он.

— Клювами? — со смехом переспросила Лилибет. — Как остроумно!

Здесь, на этом островке Средневековья, в краю цилиндров и непривычного жаргона, легко было напрочь забыть о войне. Но тут в небе раздался гул. Мальчишки, стоявшие группкой неподалеку, бойко вскинули головы.

— Да это же «Юнкерс — восемьдесят восемь»! — воскликнул кто-то из толпы.

— Вообще-то, восемьдесят семь, — звонко поправила его Лилибет. — И это не бомбардировщик, а грузовой самолет, у него ведь три двигателя!

Мальчишки уставились на нее, явно потрясенные услышанным. Принцесса победно посмотрела на Мэрион и подмигнула ей.

Кабинет сэра Генри пустовал — точнее сказать, сэра Генри в нем не было. Зато кабинет оказался под завязку забит вещами и в особенности — книгами. Они были повсюду: громоздились на полках, высились огромными стопками на столах — и даже на полу, точно гигантские сталагмиты.

— Неужели он все это прочел? — с изумлением спросила Лилибет, окинув взглядом томики, находившиеся к ней ближе всего. На корешках поблескивали пугающие названия: «Законы и обычаи конституции» авторства Уильяма Энсона, «Социальная история Англии», написанная Уильямом Тревельяном, «Имперское содружество» лорда Элтона.

Мэрион постучала пальцем по толстому корешку «Основ британской истории», автором которой был указан сэр Генри Мартен.

— Уж эту-то он точно прочел.

Дуглас-Хьюм отвесил Лилибет низкий поклон и учтиво кивнул Мэрион, мгновенно дав им понять, что прекрасно знает, кто перед ним стоит, а потом решительно удалился, звонко стуча каблуками по каменным ступенькам.

Тут в глубине комнаты распахнулась дверь, и из нее вышел невысокий, круглолицый мужчина, на плече которого поблескивало что-то большое и черное. Мэрион не сразу поняла, в чем подвох, а вот Лилибет уловила суть дела куда быстрее.

— Это же ворон! — воскликнула она. — Вас поэтому «клювом» называют, да?

Сэр Генри удивленно посмотрел на принцессу.

— Возможно, — наконец произнес он. — Сказать по чести, мне еще ни разу не задавали таких вопросов.

— Принцесса Елизавета весьма оригинально мыслит, — с улыбкой пояснила ему Мэрион. — Учить ее — одно удовольствие.

Но сэр Генри точно не слышал. Может, он был слегка глуховат. Мэрион покопалась в своей сумочке и достала специально подготовленную для сэра Генри стопку заметок, в которых были расписаны все ученические достижения Лилибет на сегодняшний день. Она подошла к нему и протянула бумаги.

Ворон, уже успевший перепрыгнуть на настольную лампу с абажуром, стоявшую посреди беспорядочно заваленного книгами и вещами стола, внимательно посмотрел на нее и склонил голову набок.

— Ну что, джентльмены, приступим? — спросил сэр Генри, обращаясь к принцессе.

На Мэрион, протягивавшую ему заметки, он даже не взглянул.

— Джентльмены! — со смехом повторила Лилибет. — Как так, сэр Генри? Я же девочка!

— Необыкновенная девочка, — быстро добавила Мэрион, не успев сдержаться.

Ее слова, казалось, на мгновение зависли в воздухе, и она покраснела, вдруг поймав себя на мысли, что подобным образом вела себя Аллах в тот день, когда сама Мэрион впервые приехала в Роял-Лодж.

Но сэр Генри вновь не обратил на ее слова никакого внимания.

— Вам известно, что такое палимпсест? — спросил он у Лилибет.

— Нет, а что это? — удивилась она. — Насест для полипов?

— Это пергамент, текст на котором многократно стирали и переписывали. По сути, о британской конституции можно сказать то же самое.

Мэрион с изумлением поняла, что он уже начал урок — вот так, даже не посоветовавшись с ней, точнее, вообще ни слова ей не сказав, будто она была пустым местом. Не веря своим глазами, не находя в себе сил заглушить обиду и ужас, она кашлянула, надеясь, что это поможет ей привлечь к себе хоть какое-то внимание.

Взгляд лучистых, добрых глаз тут же обратился к ней. Казалось, сэр Генри впервые заметил ее присутствие.

— Мисс… простите, как вас зовут?

— Кроуфорд. Мэрион Кроуфорд. Я гувернантка принцессы и несколько лет давала ей уроки…

— Может, почитать что-нибудь хотите? — перебил ее сэр Генри, поднявшись с кресла и продемонстрировав своим гостьям велосипедные зажимы, поблескивавшие у него на брюках. Он подошел к столу, взял книгу и протянул ее Мэрион. — Совсем недавно вышла, если я ничего не путаю.

Мэрион уставилась на обложку: «Дядя Фред весенней порой»[74]. Подумать только, ее ведь полностью отстранили от дел! То, что она много лет учила Лилибет, не имело в этих стенах ровным счетом никакого значения.

Сама не своя от ярости, она положила книгу на место и скользнула к двери. Ни сэр Генри, ни его новая ученица не обратили на нее внимания, и только ворон каркнул ей вслед, будто в насмешку.

Она вышла во двор и принялась гневно расхаживать взад-вперед неподалеку от часовни, которую «со временем перестаешь замечать». В ней кипела обида. Она была до глубины души возмущена таким надменным отношением.

— Мэрион! Ты ли это?

— Питер!

Это и впрямь был он, разве что в непривычной треугольной шляпе с кисточкой и широкой темной мантии. Он заметно возмужал и хотя в весе, казалось, совсем не прибавил, все равно стал казаться солиднее и серьезнее. От него так и веяло значимостью и авторитетом.

Так вот, значит, в какую школу на юге